По заданию своих шефов из ЦРУ Запорожский и рискнул сделать такой пристрелочный визит в Россию летом 1999 г.
Все сложилось замечательно: бывшие коллеги его облобызали и отпустили обратно. А спустя два года, когда ФСБ собрала основательную доказательную базу о его работе в пользу ЦРУ, Запорожского пригласили в Москву. И повод нашелся подходящий — 30-летие образования одного из управлений СВР.
«Приезжай, Саша, — сказали ему бывшие соратники. — Посидим за столом, выпьем, вспомним былое. А если проспонсируешь праздник, то честь тебе и хвала!»
Именно этот тонко просчитанный контрразведкой призыв стать спонсором и убедил окончательно «Скифа» в том, что он вне подозрений. Запорожский не стал мелочиться и деньги привез, причем не только на праздник — у него был целый список сотрудников, которых он собирался премировать индивидуально. Для затравки, с дальним прицелом…
…В «Шереметьево-2» Запорожский прилетел 9 ноября 2001 г. Из самолета вышел последним. И страшно оскорбился, когда на его «щедро дающих» руках защелкнулись наручники…
Следствие длилось 18 месяцев. Коллегия Военного суда приговорила Запорожского к 18 годам лишения свободы с отбытием наказания в колонии строгого режима. Трудно сказать, встретил бы «крот» свой 70-летний юбилей на нарах — ведь в тюрьме уголовники к шпионам относятся еще хуже, чем к педофилам и насильникам несовершеннолетних девочек. Однако на его удачу в июле 2010 г. он в числе других предателей был обменян на группу наших разведчиков-нелегалов, проваленных изменником, отставным полковником СВР Потеевым.
Глава четвертая
АГЕНТ ФБР «СТОЛИЧНОГО» РОЗЛИВА
В начале 1980-х гг. резидентура КГБ в прямом смысле слова находилась под крышей посольства СССР в Вашингтоне, а ее глава руководил операциями с верхнего этажа каменного посольского особняка, который построила в начале века, хотя никогда там и не жила, г-жа Джордж М. Пульман, вдова магната, занимавшегося производством спальных вагонов для железных дорог. Это прямоугольное четырехэтажное здание было приобретено у нее под посольство последним царским правительством и по наследству перешло к советским дипломатам.
Все окна особняка были наглухо задраены. Фотография посольства в доме № 1125 на 16-й улице — всего в трех кварталах от Белого дома — неизменно появлялась в качестве иллюстрации к статьям в прессе о работе КГБ в Вашингтоне в частности и в США вообще. Под снимком — дежурная подпись: «Шпионское гнездо».
Это весьма помогало направить мыслительный процесс американского налогоплательщика в нужное спецслужбам русло.
Для обывателя это было заколдованное место. На крыше небольшого посольского особняка, зажатого с двух сторон высокими зданиями, действительно устрашающе смотрелись многочисленные пауки антенн, в том числе и спутниковой связи.
Нередко сотрудникам посольства, как «чистым» дипломатам, так и «сидящим под корягой» — действующим под дипломатическим прикрытием разведчикам, — доводилось слышать от вашингтонских аборигенов, что с соседних крыш американские контрразведчики — сотрудники ФБР — бомбардируют наше здание электромагнитными импульсами, чтобы прослушивать разговоры в помещениях и по стуку пишущих машинок считывать документы.
Кроме того, внутри здания работали наши собственные электронные системы защиты. К примеру, кабинет резидента, как и положено, представлял собой бронированную комнату (на оперативном арго «подлодку») в комнате обычной, вокруг которой действовало электромагнитное поле. Разумеется, с точки зрения здоровья, особенно мужской потенции, все это было далеко не безопасно.
На четвертом этаже в четырех тесных комнатушках трудились около 40 офицеров резидентуры КГБ.
Каждый отдел — политическая разведка, внешняя контрразведка, научно-техническая, а также оперативно-техническая разведка — решал свои конкретные задачи.
На секретный этаж вел один вход, и его защищала прочная стальная дверь, имевшая цифровой код.
В помещение запрещалось входить в пиджаке или пальто. Эта мера безопасности была направлена против попыток возможных «кротов» тайком пронести миниатюрную фотокамеру.
Все кабинеты были экранированы, чтобы исключить прослушивание ведущихся внутри разговоров.