Наш сын. Мой неродившийся малыш.
— Нет! — задыхаясь, прошептала я, — пожалуйста, только не снова!
Боль не отступала, пульсируя, будто в животе появилась воронка, ввинчивающаяся вовнутрь. Я инстинктивно прижала к нему ладонь, и на какое-то мгновение показалось, что вот-вот прикоснусь к округлой поверхности — той самой, под которой растёт такой желанный ребёнок…
Но ладонь ощутила только безжалостно плоский живот. Ощущение полной безнадёги навалилось на меня с такой силой, что даже боль слегка отступила.
Шар мягко провернулся в руке, как живой. В голове стали появляться какие-то проблески, и я медленно разлепила глаза, пытаясь соображать здраво.
У меня в руках ключ-портал, а это значит, что я без труда выясню, куда подевался Рен. В Академии, на лекциях по магическим предметам, нам рассказывали, что при произнесении нужного заклинания можно восстановить последний пункт назначения из ключ-портала. Вспомнить бы ещё то заклинание…
Я вновь на секунду зажмурилась до боли в глазах. Заклинание было простым, я выучила его одним из первых, как же оно звучит…
Видимо, нервное напряжение дало неслабый пинок мозгу, потому что нужная формула ярко вспыхнула перед внутренним взором. Насмерть перепугавшись, что она вот-вот исчезнет, я в отчаянии вскрикнула:
— Айк-иранитас!
Шар в руках с готовностью отозвался, и нужные координаты послушно высветились во всей красе. Я провела по ним пальцем и беззвучно произнесла заветные слова одними губами, репетируя. Остался последний шаг. Надо сделать его быстро, иначе я снова поддамся своим страхам и убегу к себе. Так нельзя. Я слишком далеко зашла.
Поднялась с кровати и, вытянув перед собой шар, выдохнула:
— Иранитас-айк!
И быстро добавила нужное направление, которое мне любезно подсказал шар. Всё тело тут же окутала белёсая дымка, в которой бешено закружились магические огоньки, выписывая вокруг меня спирали. Я прикрыла глаза и крепко прижала шар к груди.
Пути назад не было.
Вспышка света, несколько лёгких хлопков, звон в ушах, будто на пол уронили хрустальный бокал — и вот я уже стою в полутёмной комнате, освещаемой лишь несколькими свечами и потрескивающим пламенем в камине. Прямо передо мной — кресло с огромной спинкой, на котором лениво развалился Рен, одетый в одни штаны. На коленях у него по-хозяйски устроилась та, кого я сразу узнала.
Фелиция Батори.
Пусть я и не знала, как она выглядит, но сразу поняла — это она. Ярко-рыжие, вьющиеся крупными кольцами волосы, наглые тёмные глаза, вымя, как у коровы. Она по-хозяйски тёрлась им о грудь Рена, распахнув свой лёгкий халатик — единственное, что было на ней — и покусывала моего дракона за ухо.
Видимо, почувствовав моё присутствие, ведьма лениво подняла голову, бесстыже улыбнулась мне, потянулась, как драная помойная кошка. Ещё сильнее прильнула к Рену. Его же глаза при виде меня изумлённо расширились, а брови моментально сшиблись на переносице. Он мигом стряхнул с колен рыжую тварь и поднялся.
Я невольно попятилась. Рену ничего не стоило свернуть мне шею двумя пальцами.
— Милый, это твоя жена? — томно прощебетала Фелиция, беспечно поправляя волосы. От такой наглости я опешила. Ноги приросли к полу.
— Что ты здесь делаешь, Ариадна? — проигнорировав её, ледяным тоном поинтересовался Рен.
Я сглотнула тугой комок в горле, но в этот самый момент рыжая шлюха прижалась к нему сзади, положив руку на грудь и с вызовом взглянув на меня. И Рен — мой Рен, поклявшийся мне в верности у алтаря — накрыл её ладонь своей и ласково сжал. В сердце вонзился острый кинжал дикой боли, но я не дала и жилке дрогнуть у себя на лице.
— Я волновалась, Рен… тебя не было в спальне, — тихо сказала я, демонстративно игнорируя жеманное гримасничанье рыжей стервы. Я — законная жена Рена, напомнила я себе. Его истинная. Я не поддамся на её ужимки. Точка.
Глаза Рена хищно сузились, и мне тут же захотелось провалиться под пол, лишь бы не стоять на пути разъярённого дракона.
— Ступай прочь, Ариадна, — процедил он, — Фели даст тебе ещё один ключ-портал. А за то, что ты посмела без моего ведома ворваться в мою спальню, тебя ждёт суровое наказание!
С каждым его словом я невольно вздрагивала. “Фели” — так он назвал эту стерву — прозвучало как звонкая оплеуха. К горлу подступили слёзы, но я, сделав над собой героическое усилие, сглотнула их. Нет. Она их не увидит.
— По-моему, нет ничего плохого в том, что я беспокоилась о тебе, Рен, — стараясь унять невольную дрожь в голосе, спокойно сказала я, — подумала, вдруг король вызвал тебя по срочному делу, или кто-то попал в беду, но теперь вижу… вот это!