— Она угрожала только тебе, — пожал плечами чернокнижник, — мне показалось, на меня её угроза не распространяется.
Я не смог удержаться от ироничной усмешки, хотя ничего смешного он не сказал.
— Ну да, конечно, ведьма будет разбирать, кому из нас она грозила, прежде, чем напасть.
Алдериан вскинул бровь.
— Несомненно, у тебя уже есть план действий, — подчёркнуто вежливо сказал он, и я заскрежетал зубами от раздражения. Он нарочно говорит так спокойно? Поиздеваться хочет?
— Пока нет, — с огромной неохотой признал я, — но надо придумать, что делать, как можно быстрее. Каждая секунда на счету.
— Наконец-то начинаешь мыслить здраво, Альварес, — негромко отозвался Алдериан, и я вновь скрипнул зубами.
Ариадна
— Не торопись, дракон. Как только ты войдёшь в эту дверь, твоя истинная умрёт.
Услышав это, я вздрогнула и подняла голову. Увидела Фелицию, стоящую почти вплотную к двери и прижавшую к ней руки. Несколько женщин в чёрных балахонах поддерживали её за спину, не давая рухнуть. Старик Мижай стоял чуть в стороне, и его лицо было перекошено — то ли от гнева, то ли от ужаса.
Внутри бабочкой затрепыхалась безумная надежда. Рен совсем рядом. Нас разделяет всего лишь эта дверь.
И Фелиция.
Надежда моментально сменилась страхом.
Она что-то задумала. Что-то ужасное. Но что? Чем она может навредить Рену, ведь он полноценный дракон!
Но, глядя на неё, я была уверена: в рукаве у неё припрятан какой-то козырь. Одно неосторожное движение со стороны Рена — и всё пропало.
Я болезненно застонала и спрятала лицо в ладонях. В голове стучало: «Пожалуйста, Рен, будь осторожен! Будь осторожен! Береги себя! Нашему сыну нужен отец.»
Не уверена, что Рен услышал меня, но я вдруг ощутила горячую волну, пришедшую ко мне со стороны двери. Будто бы огромная пылающая рука легла на мои плечи, и мне стало немного полегче.
…а потом и маленькая ручка ласково погладила меня по плеч.
«Мы очень скоро встретимся с тобой, мама, — шепнул мне в ухо очень серьёзный маленький мальчик. Он будто стоял рядом, — просто немного подожди.»
Матей! Сыночек мой!
Судорожно всхлипнув, я отчаянно дёрнулась, пытаясь обнять его… но вместо этого просто сомкнула руки в пустоте.
Тут же по ушам хлестнул дикий вопль Фелиции. Он не был похож на человеческий голос; так будто бы выл, стонал и рычал дикий зверь. Даже не глядя на ведьму я поняла, что она испытывает невероятную боль.
Что-то с ребёнком, тут же подумала я и, не колеблясь ни минуты, вскочила с места. Вторая мысль, которая пришла, была не менее страшной: а что, если им всё-таки каким-то образом удалось ускорить процесс, и уже начались роды!
Картина, которая предстала моим глазам, была совсем не обнадёживающей. Фелиция лежала, опрокинувшись на спину, а вокруг неё суетились её прислужницы.
— Что случилось? — прерывающимся от волнения и страха голосом спросила я. Ведьма вскинула на меня полубезумные глаза и повелительно прохрипела:
— Ты! Подойди!
Я не сдвинулась с места. Не потому, что хотела позлить Фелицию, а потому что не смогла: ноги будто приросли к каменной плите.
Ведьма рявкнула что-то, и две её прислужницы метнулись ко мне и, грубо схватив за руки, подтащили к ней. Толкнули в спину так сильно, что я не удержалась, и упала на колени рядом с ней. Тут же попыталась вскочить и отбежать, но Фелиция мёртвой хваткой вцепилась мне в запястье.
Я вздрогнула: её пальцы были просто ледяными. Как будто меня схватила какая-то отвратительная рептилия.
— Ребёнок… — выдавила я, морщась от боли и омерзения, — что с моим сыном?
Лицо Фелиции перекосило от злобной усмешки, но она быстро превратилась в гримасу боли.
— С твоим маленьким поганцем всё хорошо, — просипела она, и моё сердце радостно подпрыгнуло, — а жаль. Он что-то делает… что-то такое, отчего мне дико больно… что-то… что-то там, я чувствую!
Её речь мало походила на что-то связное. Я только поняла, что, похоже, Матей решил доставить ведьме побольше неприятностей, и ощутила нешуточную гордость за сына.
Пальцы ведьмы сжались ещё сильнее. Она дёрнула меня к себе, заставив наклониться ближе.
— Ты же знаешь лечебную магию, я знаю, — прокаркала она, обдавая меня кислым запахом, похожим на вонь подгнивших яблок, изо рта, — сделай что-нибудь! Уйми эту боль! Я должна вытерпеть. До родов осталось совсем немного, мне надо продержаться!
Я отпрянула от неё и выпрямилась, закашлявшись.
У меня голова пошла кругом.
— Что? Ты просишь меня о помощи? — не удержалась я, — Ту, которую ты всё это время так старалась сжить со свету?