Александр громко застонал. Его нелепая провокация, желание вывести Рейвена на эмоции и наконец-то вызвать его на поединок, чтобы, черт с ним, героически погибнуть или победить врага, провалилась.
– Чести много, вспоминать о тебе, Ворон, при свете дня! – резко бросил Александр, психуя, и отодвинул со скрипом стул, чтобы сесть, хотя больше всего ему хотелось грюкнуть стулом о голову Рейвена. – Ты приходил ко мне только в кошмарах! В них я рыдал от ненависти к тебе! Но Клэр… всегда умеет утешить меня, – его губы скривила пошлая усмешка. – В ее руках любые кошмары плена или ужасы боя наедине с тобой отступали. Видишь? Я сумел жить дальше после войны. А ты нет.
Александр все-таки встал со стула. Не умел сидеть на месте, когда нервничал. И прошелся по комнате. Рейвен уже сидел за столом. Так же, как Клэр. И Александр на мгновение опустил ладони на плечи Рейвена. С силой их сжал, пожалев только об одном. Что пальцы сомкнулись не на его горле. Рейвен вздрогнул от его прикосновения. Кажется, испугался?
Рейвен напрягся всем телом. Даже под одеждой было заметно, как натянутыми струнами закаменели мышцы. И на секунду он дернулся, будто вот-вот обернется. Но вместо этого Рейвен прикрыл глаза, словно демонстрируя это извращенное доверие.
– Посмотри, на столе есть ножи для еды. Ты можешь схватить любой из них. Перерезать мне горло из-за спины или всадить под лопатку – решать тебе, – обманчиво миролюбивым голосом обратился Рейвен к Александру. – Только охрана уже не выпустит тебя. И уж тем более Клэр. Хочешь погубить жену и еще не рожденного ребенка за компанию со мной?
Рейвен откинулся назад, затылком на спинку стула, глядя на Александра снизу-вверх. Его синие глаза смеялись. Довольным больным блеском. Видимо, в его жизни не осталось ничего, кроме вражды и мести. Вот и цеплялся он за то, что не забыт… хотя бы врагом. И пусть некому видеть его в мечтах, зато хоть кто-то видит в кошмарах.
Александр фыркнул и отступил. С невольным уважением глядя на Рейвена. Сам и не подумал о варианте столового ножа. А Рейвен… подумал. И не испугался. Кажется, они стоили друг друга?
– Еще чего. Не стану я руки о тебя марать, еще и таким гадким образом. Я еще вызову тебя на поединок, Рейвен! Мы еще сразимся с тобой… Если не трусишь. Ну, что? Сделаешь мне такой вот последний подарок?
Александр усмехнулся немного грустно, понимая, что бравада его ничего не стоит на самом деле. Никакой дуэли не будет. Рейвен попросту не выпустит его из замка. Но на удивление его глаза ярко сверкнули. Будто он понимал и одобрял… уже жажду мести Александра.
– Кажется, ты хотел мило пообщаться с нами, как с гостями? Развлеки тогда меня и мою жену историей о том, как ты выжил после нашей битвы? – Александр сел за стол и стиснул тонкую ножку бокала с вином с такой силой, что она едва не треснула.
Клэр испуганно взглянула на него. Но Александр смотрел уже только на Рейвена. Ловя каждый его больной взгляд невероятно синих глаз.
– Я рассказал бы тебе, – спокойно, как старому другу, ответил Рейвен, крутя в руках хрустальный бокал. – Если бы помнил. На самом деле я просто потерял сознание рядом с тобой. И один из немногих выживших утащил меня с поля боя. Я бредил несколько суток. В бреду раз за разом возвращаясь в камеру с тобой, в твою власть, тебе это польстит? – Рейвен невесело рассмеялся, проводя ладонью по лицу, по волосам, будто стирая воспоминания. – Но меня все-таки вылечили, вытащили с того света буквально, ведь я выгорел полностью. Во мне не осталось ни капли магии. Я потерял все. Помнишь, Клэр не пришли некоторые твои письма уже после моей якобы смерти?
– Д-да, было время, когда от тебя совсем не приходило писем, я чуть с ума не сошла, – подтвердила Клэр, хотя и неуверенно, будто с трудом вспоминая, что и как было.
– Их перехватили по моему приказу. Прости, что прочел пару твоих любовных посланий… – Рейвен улыбнулся, глядя на Александра. – Из них я узнал, что вы ждете ребенка, первенца. Я буду с тобой честным… в первый момент я подумал убить ее. Твою жену. Чтобы ты тоже лишился всего, как и я. Но потом опомнился. И решил, что по своим счетам ты заплатишь сам… Ведь я уже не поверженный враг, лишившийся магии.
Взмах изящной бледной руки – и эфемерные черные бабочки, просто иллюзия, сорвались с кончиков пальцев. Они вспорхнули над столом, покружили рядом с Александром и полетели к свечам, рассеиваясь у огня, словно тая в нем. Темная магия. Опасная, непредсказуемая, ее боялись, о ней слагали кровавые страшные сказки… Впрочем, Рейвен убедился на своей шкуре, что многие из них являются чистой правдой.