Рейвен попытался восстановить дыхание, чтобы не выдать свой испуг. А то страх эта черноволосая скотина чуяла за сотню шагов. Вот и сейчас Каэль усмехнулся, дожидаясь ответа. И со стуком отложил маску на стол.
Рейвен вздрогнул, а глаза демона сверкнули потусторонним блеском. По спине побежали мурашки. Каэль небрежно стянул свои перчатки, демонстрируя крупные руки, поигрывая на удивление длинными музыкальными пальцами. Перчатки упали на пол, пламя свечи вспыхнуло неестественно ярко.
Рейвен попятился, ощутив, что вжимается в стену спиной. Прямо следами. Но его это мало волновало сейчас. Боль пересиливал страх. Рейвен смотрел на Каэля затравленным зверьком, а демон только поморщился на упрямство своего пленника.
– Не хочешь отвечать мне по-хорошему, птенчик? Ну, что ж, начнем… Вести беседу иначе. Что же ты молчишь? Твое сердце так колотится… – Каэль протянул раскрытую ладонь, ему пришлось почти неестественно выгибать пальцы, чтобы не оцарапать когтями, когда он положил ладонь Рейвену на грудь. – Боишься? За себя или за него? Обычно я не врежу людям, которые не связаны со мной сделкой. Закон демонов запрещает их увечить или убивать. А я не хочу, чтобы со мной сделали все то, что я с тобой, только в десять раз жестче, – Каэль рассмеялся, встряхнув черными локонами. – Но всегда можно сделать исключение… Впрочем, ты же не станешь слушать этого мальчишку? Ты ведь… не хочешь от меня избавиться, правда? Тебе же нравится со мной: о такой силе мечтают многие?
Голос Каэля играл, как отблески свечи на граненом хрустале. Притворно чистый, будто разносящийся акустикой даже в обычной комнате. Как и его взгляд, ставший на последних словах почти печальным, по-детски наивным. Если бы не коварная усмешка, дрогнувшая на миг в уголках губ Каэля.
Страх Рейвена никуда не делся от притворной ласковости. Он прекрасно знал, как любит поиграть Каэль. Изобразить из себя страдальца или, наоборот, чуткого и понимающего собеседника. Ручной демон Рейвена менял маски и поведение так же быстро, как иные девушки меняют надушенные платочки. Рейвен часто не успевал замечать, где притворная доброта перетекала в злость и наоборот. Но сейчас он задохнулся от неприкрытого гнева и сбросил с себя руку Каэля.
– Не смей трогать Алекса! – наверное, впервые так жестко отрезал Рейвен, глядя прямо в глаза демону.
Каэль даже изумился смелости пленника. Его длинные, как у девчонки, ресницы затрепетали.
– Вот как?
– У нас был уговор, помнишь? – напомнил жестко Рейвен. – У нас с тобой. Алекс здесь ни при чем. Хочешь мучить меня – мучай вволю. Я осознанно пошел на это. А у Алекса просто дурь в голове играет! У него семья, жена, ребенок… Даже, если он когда-то призовет тебя, если о чем-то попросит, ты ему откажешь, понятно?
Его глаза так гневно сверкали, словно он был хозяином Каэлю, а не наоборот. Словно Рейвен имел право приказывать демону. От этого напора Каэль даже отступил на пару шагов. Его губы приоткрылись, а брови взлетели вверх. Рейвену бы испугаться… Он ведь никогда еще с ним так не разговаривал. Но нет. В его сердце полыхал лишь гнев. И желание защитить Александра от Каэля!
Каэль резко замахнулся. Даже не по лицу. Может, не захотел уродовать? Ведь росчерки когтей прошлись по рубашке, рассекая ткань как раз там, где еще недавно мягко покоилась его ладонь. Напротив сердца. Словно в знак, что он мог бы вырвать его в любую секунду. Рубашка разошлась, как паутинка, царапины сразу вспухли, набухая капельками крови. Каэль жадно вдохнул ее аромат, даже ноздри слегка затрепетали, как у хищника. Часто шептал Рейвену, что его кровь пахнет о-очень сладко.
– Ты не смеешь мне приказывать! Даже дурная шавка помнит хозяйскую руку! – выпалил Каэль, зло сверкая глазами.
Он перехватил Рейвена за шею, но не сдавливал. Лишь когти прошлись вдоль пульсирующей жилки, идеально рассчитывая нажим. Царапая, но не рассекая кожу. В то время, как Каэль придвинулся на максимум, медовым голосом мурлыча:
– Если мальчишка придет ко мне, как я могу отказать ему? Но ты не ответил на вопрос. Неужели ты решил отказаться от меня? Рейвен, тебе же нравится… Быть сильным, опасным, прежним. Или затосковал по обычной жизни, подержав на руках их щенка? Захотел стать обычным человеком, слабым, как букашка? Не смеши меня, ты достоин большего.
С губ Рейвена сорвался стон. Долгий, тонкий и жалобный. Когти Каэля он помнил слишком хорошо, чтобы осознанно злить его. Но и понимал, что промолчать об Александре не мог. Но… кажется, Каэля интересовал ответ совсем на другой вопрос?