— Нет, не нужно, — быстро перебил он, но в его голосе не было раздражения, скорее усталость и что-то ещё, что он явно не хотел показывать. — Здесь уже ничем не помочь, это расплата за мои грехи.
Его отказ был твёрдым, хотя голос стал глуше. Я присмотрелась к нему, плащ с капюшоном не давал сказать точно, но я была уверенна, что Эдгар медленно меняется.
Он словно усыхает, или стареет. Только обратив пристальное внимание на него, я поняла, он все такой же высокий, но словно исхудал. Мы снова замолчали, и я пыталась понять, что происходит с ним, и в его душе, но Эдгар умело скрывал свои чувства.
Я снова взглянула на его фигуру, окутанную плащом, и ощутила странное чувство — смесь любопытства и жалости. Эдгар казался таким сильным и решительным, но за этой маской скрывалась какая-то глубокая боль, которую он не хотел никому показывать.
Не зная чем помочь ему, сказала следующее.
— Ты может, есть хочешь?
Раздался сдерживаемый смех, первый раз слышу, как Эдгар смеется.
— Ты просто выглядишь очень худым, — пробормотала я в свое оправдание, не понимая, что его рассмешило.
— Худой не значит голодный, — успокоившись, ответил он. — Это моя расплата за то, что не уберег свою семью. Но ты не переживай, меня еще хватит на несколько месяцев, прям здесь не умру.
— Расскажи… — тихо попросила я, не зная как еще предложить этому гордому человеку помощь, возможно, ему надо выговориться, а там я уже пойму, в силах ему помочь, или нет.
Я сидела чувствуя, как тихое потрескивание огня и равномерное дыхание Барсика должны были меня успокаивать, но мысли о словах Эдгара не давали покоя. Его голос, обычно такой сдержанный и уверенный, дрогнул, когда он заговорил о своей семье. Я услышала в нём боль, которую он старался скрыть за привычной маской безразличия.
— Это было в мирное время, в имперской столице. Я был высокомерен и самоуверен, считал, что способен справиться с любой угрозой. Моя семья погибла из-за моей беспечности… по моей вине.
Эти слова, сказанные им, будто эхом отозвались в моей душе. Я представила себе картину: Эдгар, стоящий над руинами собственной жизни, утративший всё, что когда-то было ему дорого, и коря себя за то, что не смог защитить своих близких.
Он замолчал, словно собираясь с мыслями, но я чувствовала, что он ещё не всё сказал. Я не торопила его, давая возможность самому решить, сколько он готов открыть. В конце концов, он продолжил, его голос стал ниже, словно он говорил это не только мне, но и самому себе.
— Если боги будут милостивы, они спасут моего сына. Да, за счёт моей жизни, но это не важно, это моё наказание… Теперь, зная, что мои дни сочтены, я счастлив, что могу использовать своё время на что-то полезное. — Эдгар сжал кулаки, и я заметила, как под плащом его пальцы побелели от напряжения. — А пока я здесь, чтобы выполнить свой долг и очистить эти земли.
Его слова прозвучали как приговор самому себе. Я чувствовала в них решимость и печаль, но также и какое-то странное, почти извращённое удовлетворение от осознания своей участи. Он знал, что умирает, но видел в этом свой последний шанс искупить вину. И несмотря на всю свою силу, в этом была некая уязвимость, которую он отчаянно пытался скрыть.
Я так и не поняла, чем могу помочь Эдгару. Он сказал многое, но при этом не сказал ничего. Все его слова, хоть и раскрывали боль, скрывали от меня суть проблемы. Я не стала продолжать лезть к нему в душу с расспросами. Возможно, я просто не была готова услышать больше, а может, он не был готов раскрыться.
Несколько минут мы сидели в тишине, каждый погружённый в свои мысли. Наконец, я услышала тихие шаги — к костру подошёл Дойл. Он должен был сменить меня на дежурстве. Я поднялась, чувствуя усталость и тяжесть от разговора, и коротко кивнула ему, передавая пост.
— Тебе нужно отдохнуть, Лиза, — сказал Дойл, его голос был тёплым и заботливым. — Утро будет тяжёлым.
Я кивнула в ответ, понимая, что сон — лучшее, что я могу себе позволить в этой ситуации. Когда я направилась к месту, где мы с Барсиком устроились на ночь, я почувствовала на себе взгляд Эдгара. Он не произнёс ни слова, но его молчаливое присутствие ощущалось как тень, которую невозможно игнорировать.
Лежа на земле, я закрыла глаза и попыталась расслабиться, но мысли всё равно крутились вокруг разговора. Я пыталась понять, что скрывается за его словами, как помочь ему или, по крайней мере, поддержать. Но уставшая и перегруженная мыслями, я постепенно погружалась в сон, оставив все вопросы на утро.
56