Но теперь ведь развод не нужен, не так ли? Ведь только что нами всё изменилось, по-настоящему.
И поэтому, пока Роми не заметила лишнего, я шагаю вперед и сгребаю ее в охапку, прижимая к себе как можно крепче. Стараюсь убедиться, что это не сон.
— Ты серьезно, Роми? — шепчу я ей в волосы.
Странная смесь облегчения и недоверия охватывает с головой.
— Да, — отвечает она, пытаясь кивнуть, пока я держу ее. — Прости. Я была ужасной женой, нужно было выслушать тебя…
— Ты тоже меня прости, — бормочу я, сжимая ее сильнее. В глаза начинает щипать. — Мне не стоило тебе врать. Нужно было сразу сказать, что было в той проклятой записке. Мне просто казалось, что так будет лучше, что я уберегу тебя от боли, но получилось только больнее.
Я глубоко вздыхаю и ослабляю хватку, чтобы поцеловать Роми в макушку.
— Мне жаль, что заставил тебя усомниться в моей верности.
Она прячет лицо в мою шею, и я чувствую ее улыбку.
— Значит, ты простишь меня? — спрашивает она.
— Конечно, любимая.
Роми отстраняется и приподнимается на цыпочки, чтобы подарить мне поцелуй. А потом тянется к уху и шепчет:
— Отведете меня в кровать, Ваша Светлость? Мне срочно нужно согреться.
Ее горячий шепот сводит с ума и пробуждает желание. Я ухмыляюсь.
— Что угодно для моей герцогини…
Глава 26. Романия
Императорский дворец пылает светом тысячи свечей и сотен кристаллов. А золотом здесь пахнет даже похлеще, чем в доме у Синклера. Но еще и воском, и игристым вином, и парфюмом придворных, которых не счесть.
Я стою перед закрытыми дверями бального зала и крепко сжимаю руку Сина. Должна признать, что это крайне волнительно — возвращаться в свет после такого долгого перерыва.
Синклер сегодня великолепен. Меня распирает от гордости при каждом взгляде на него. Нам нем лучший вечерний костюм, а он сам такой красивый, что хочется растечься по полу лужей от осознания того, что это мой муж.
Я тоже выбрала для бала одно из своих лучших платьев — атласное, темно-изумрудного цвета, с подолом и лифом, расшитыми маленькими белыми звездочками.
Син заговорщически подмигивает.
— Готова?
Я глубоко вздыхаю и расправляю плечи.
— Более чем.
Он кивает лакеям, и те распахивают перед нами двери. Мы входим, приковывая к себе десятки удивленных взглядов. Но больше всех таращатся лорд Мэрхом и его жена, пухлая магичка леди Полетта.
Син говорил, что этот ушлый Мэрхом особенно изводил его вопросами обо мне. Я посылаю лорду учтивый кивок, стараясь не рассмеяться над его отвисшей челюстью. Бросаю быстрый взгляд на Сина и вижу, как он победно изогнул бровь.
— Г-герцогиня… — бормочет Мэрхом. — Мы думали…
— Рада видеть вас, милорд, — прерываю я бессвязные попытки сформулировать приветствие. — Мой муж говорил, что вы беспокоились о моем здоровье.
— Д-да-а… Ваша Светлость, — отвечает он, бледнея. — Я… я так надеялся, что вы в порядке…
— К сожалению, последние два года мне не везло. Непогода и всё такое, — я делаю небрежный взмах рукой. — Очень жаль, что мне не удалось с вами встретиться на других мероприятиях, которые я посещала.
Глаза Мэрхома округляются.
— На других мероприятиях?
— Да, я наносила визиты, когда здоровье позволяло. Повторюсь — очень жаль, что мы с вами не пересеклись. Ну что ж, приятного бала, лорд Мэрхом.
С этими словами мы идем дальше, рассекая толпу, и я вижу, как уголки губ Сина еле заметно дергаются.
— Надеюсь, теперь он надолго от меня отстанет, — бормочет он.
Едва мы успеваем посмеяться над бедолагой Мэрхомом, как музыканты начинают играть вальс. Син поворачивается ко мне и обнимает за талию.
— Потанцуем? — шепчет он мне на ухо.
Я киваю, дрожа от счастья и предвкушения. Мы выходим в центр зала и сливаемся с другими танцующими парами. Скорее всего, те, кто стоят по периметру, наблюдают только за нами, но мне плевать. Хочется смотреть только на мужа, который мастерски ведет меня в танце.
— Мы так давно не танцевали… — тихо отмечаю я.
— Но я всё помню, — улыбается Син.
Когда музыка кончается, я оглядываюсь на шумную толпу, потому что среди аплодисментов внезапно слышится слишком знакомый… смех?
Сначала я думала, что мне показалось, но нет — несколько секунд поисков, и я вижу всю свою семью. Они стоят шагах в двадцати от нас — мама, бабушка, сестры и дедушка! Среди них только Джаспера нет.
Удивленная, я спешу к ним навстречу, а Син следует за мной. Все вместе мы отходим чуть поодаль, ближе к дверям, чтобы придворные не грели уши.