Всю жизнь дедушка был рядом, в отличие от отца… И именно он дарил мне мудрость, когда я больше всего в этом нуждалась.
И если для того, чтобы сделать его последний Хон Галан счастливым, мне нужно притвориться, что я все еще люблю мужа-изменщика… то так тому и быть.
Осталось только, чтобы Син согласился. А я чертовски не уверена, что он это сделает.
Глава 3.1 Синклер
Это был ужасный день, просто ужасный. Не то чтобы за последние два года у меня были хорошие дни, но этот… Заседание совета вымотало меня, и проведи я там еще хотя бы час, то точно бы скатился в безумие.
И теперь я топаю по мраморной лестнице, ничего не желая больше, чем поскорее оказаться в спальне. Нужно избавиться от дублета, что я и делаю. Как только двери передо мной распахиваются, одежда отправляется на сапфирово-синее покрывало, которым заправлена моя огромная и пустая кровать, а я что есть силы кричу:
— Роудер! Роудер, где ты?
Мой новый камердинер, — тщедушный, но талантливый мальчишка, — выскакивает из соседней двери, ведущей в гардеробную.
— Ваша Светлость! — он кланяется. — Простите, Ваша Светлость, я не думал, что вы вернетесь так рано…
— Хватит болтать. Просто помоги мне раздеться, а потом приготовь ванну.
Запах копоти, исходящий от тела после полета, сводит меня с ума. Говорят, что многие дамы считают его упоительным, — еще одним признаком особой силы и мужественности драконов, но на самом деле… Плевать я хотел на мнение дам, если честно. Мне просто не хочется вонять, как гномий шашлык.
Роудер слишком медленно расстегивает пуговицы на манжетах, слишком медленно стягивает с меня рубашку…
— Боги, да можно уже побыстрее?
Он смущается и бормочет:
— Конечно, Ваша Светлость… П-простите, Ваша Светлость…
Я закрываю глаза, стараясь унять раздражение… Срываться на Роудере было неуместно. Он-то уж точно ни в чем не виноват. Он приступил к своим обязанностям недавно и еще ни разу не допустил оплошности, так что мне стоит умерить своё негодование.
Могу оправдать себя только тем, что в последние дни у меня прескверное настроение… Хотя, кого я обманываю — мое настроение прескверное уже более двух лет, с тех пор, как она ушла…
Я вздрагиваю. Мне страшно даже мысленно назвать ее по имени.
Когда с рубашкой покончено, я усаживаюсь на мягкую скамейку перед кроватью и позволяю Роудер стянуть с себя сапоги.
— Что у меня по планам на вечер? — уточняю у камердинера.
— Ужин с лордом Бирисом, Ваша Светлость. В заметке указано, что он, вероятно, захочет обсудить усиление барьера на границах, чтобы не допустить очередного нашествия нагов…
Я устало вздыхаю, тру пальцами веки и велю.
— Черное. Вечером я надену черное. А теперь иди готовить ванну.
Роудер поднимается, хватая мои сапоги, и снова кланяется.
— Слушаюсь, Ваша Светлость.
Он уходит, а я остаюсь один, позволяя себе минуту тишины и тягостных раздумий. Год подходит к концу, и это время наполнено чередой обязательств, включая бесконечные ужины, обеды, загородные вечеринки, на которых я обязан присутствовать, словно я не герцог, а какой-нибудь шут.
Большинство из этих мероприятий, кажется, не преследуют иной цели, кроме как вывести меня из себя. Совсем как лорд Мэрхом сегодня на совете…
Я морщусь, вспоминая об этом. Почему нельзя было просто проголосовать за реформу и разлететься по домам? Но нет же, этот идиот Мэрхом присел мне на уши, одарив гаденькой и ехидной ухмылкой.
— Господин Мирандол, как там поживает ваша герцогиня? Мы так давно не видели чудесную Романию…
О, как невинно он это спросил! Как будто и правда не знал, что это моя больная тема.
— Неужто Ее Светлость снова больна? — продолжил недоумок, пока я пытался собраться с мыслями.
Ее Светлость «болеет» уже чертовски долго, и мы оба, — я и Мэрхом, — прекрасно это понимаем. Ее «недомогание» длится два года и три месяца, если быть точнее. Интересно, кто-нибудь, кроме меня, считает?
Сначала мне хотелось врезать Мэрхому по лицу. Но будь я проклят, если бы позволил придурку увидеть, как меня задели его слова. Я и так уже натворил достаточно, чтобы еще и устраивать потасовку в двух шагах от Его Драконьего Величества.
И поэтому я просто ответил:
— Герцогиня в полном порядке, лорд Мэрхом. Уверяю, в следующем году она будет радовать вас своим присутствием на приемах гораздо чаще.
Мэрхом знал, что это проклятая ложь. Он знал, я знал, вся империя знала! Каждая плешивая собака в курсе, что жена от меня ушла. Они что, и правда думают, что я не слышу, как они меня называют? Брошенный дракон, чья герцогиня жена жива и здорова — она просто живет за городом, а вместо ребенка вынашивает обиду.