У входа в клинику, нас встречает мой врач — Ольга Сергеевна.
— Аня, не переживай, — говорит она мягко, укладывая руку мне на плечо. — На таком сроке малыш уже считается доношенным. Всё идёт так, как должно быть.
От её слов мне становится чуть легче, но внутри всё равно колотится паника. Максим тут же сжимает мою руку крепче и, не отпуская, помогает заполнить все нужные бумаги. Постепенно, я начинаю расслабляться, словно передаю ему часть своего страха…
Меня провожают в родильное отделение с нарастающей болью, пробегающей по спине и животу. Стараюсь дышать, но каждое движение отзывается болью в теле.
— Ох, когда же это прекратится, — стону, кусая губу.
— Всё хорошо, Анют, я здесь. Всё нормально, — Максим осторожно, но уверенно проводит руками вдоль напряжённых мышц, и это немного отвлекает от боли.
Мне страшно. Каждая волна боли, каждое новое ощущение усиливают страх, но, оборачиваясь, я вижу лицо любимого, его взгляд, полный нежности и заботы. Это удерживает меня на плаву, даёт силы, когда кажется, что не смогу больше терпеть…
— Дыши глубже, — шепчет он, присаживаясь рядом, чтобы наши глаза были на одном уровне. — Я не уйду, мы вместе. Слышишь меня? Никогда не оставлю тебя и малыша одних.
Максим всё время держит меня за руку, каждую секунду поддерживая, подбадривая. В какой-то момент боль становится такой, что я зажмуриваюсь, сдерживая крик.
Кажется, я больше не могу. Всё вокруг будто стирается в туман, остаётся только боль, и я из последних сил пытаюсь тужиться. В голове мелькает мысль, что это никогда не закончится…
И вдруг — новый, неожиданный звук, заполняющий всё вокруг. Это крик… первый крик нашего малыша! Я будто пробуждаюсь из тяжёлого сна и открываю глаза. Врачи осторожно передают мне маленький, крошечный комочек. Наш сын. Долгожданный. Самый-самый любимый.
Не могу отвести от него взгляд. Он такой крошечный, розовый, тёплый. Тоненькие пальчики сжимаются в кулачки, крошечные реснички дрожат, и я вижу, как он слегка приоткрывает глазки. Меня захлёстывает чувство нежности и любви, такого мощного, что в горле перехватывает дыхание. Я забываю обо всех страданиях, боли, страхе. Всё это остаётся где-то позади, будто и не было вовсе…
— Поздравляю, малыш здоров, — улыбается врач. — 3540 граммов, 52 сантиметра, красавец!
Я улыбаюсь, едва удерживаясь, чтобы не расплакаться от счастья. Он здоров. Наш сын здоров!
Максим наклоняется ближе, и я вижу в его глазах блеск — смесь гордости, радости, и лёгкой растерянности. Он протягивает руку, осторожно касаясь крошечной ручки нашего мальчика, и не может сдержать улыбку.
Затем, он проводит рукой по моим волосам и целует меня в лоб, шепча:
— Ты — просто чудо, любимая моя. У нас с тобой получилось. Мы стали родителями!
Его слова касаются самой глубины моего сердца, и я чувствую, как слёзы сами текут по щекам. Я прижимаю сыночка к себе, и этот момент — самый счастливый в моей жизни. Я всё ещё не могу поверить, что это произошло, что теперь у нас есть этот маленький человек, который будет расти с нами, смеяться, говорить, познавать мир…
Максим касается головы нашего сына, с трепетом смотрит на него и, смахивая слезу, шепча:
— Привет, малыш. Я твой папа.
* * *
Меня и сыночка переводят в палату — здесь тишина и покой, кажется, что весь мир замер, оставив нас втроём в этом маленьком уютном пространстве. Максим остаётся рядом, не отходит ни на шаг, с нежностью смотрит на сына и, кажется, не может на него налюбоваться.
Я чувствую его руку на своей, такую тёплую и крепкую, и понимаю, как сильно он привязан ко мне и к этому маленькому человечку.
— Аня, я люблю тебя. Спасибо за нашего сына. За это чудо.
В его словах столько эмоций, столько нежности, что у меня перехватывает дыхание. Я встречаю его взгляд, в котором отображаются счастье, благодарность и… надежда. Максим хочет быть частью нашей жизни.
— Макс, — тихо произношу, отводя взгляд и чувствуя, как сердце сжимается от слов, которые мне приходится произнести. — Это не твой сын. Сколько повторять.
Я вижу упрямую уверенность в его глазах — он не хочет верить мне, не может поверить…
— Аня… я знаю, что ты чувствуешь ко мне, — Макс берёт меня за руку, крепко сжимая, и продолжает, будто пытаясь убедить не только меня, но и себя. — Я ведь был с тобой. Я буду с вами, я обещаю.
Мягко убираю его руку и делаю глубокий вдох, набираясь сил. Внутри всё протестует, я чувствую его боль как свою, но знаю, что не могу позволить ему идти вместе с нами после обмана.
— Прости, Макс… Это правда. Ты придумал сказку, что этот малыш твой и сам в нёё поверил. Возвращайся туда, откуда пришёл.
Максим смотрит на меня, и я вижу, как в нём что-то ломается. Он молчит, на его лице мелькает боль, которую я причинила словами, но он ничего не говорит, только кивает. Осторожно наклоняется, целует малыша в макушку и тихо шепчет:
— Я всегда буду рядом. Всегда.
Он уходит, оставив в комнате тишину… и гулкие отголоски всех тех слов, что не были сказаны…
Глава 26
Сижу в палате и не могу отвести глаз от сыночка. Как же он похож на Максима — та же линия подбородка, темные волосики и этот хмурый взгляд, как будто он уже возмущен чем-то. Маленький, совсем беззащитный, но характер у него уже проявляется — будь здоров. Стоит мне чуть отойти от кроватки, как он начинает кричать, требуя, чтобы я вернулась. А уж какой у него аппетит! Кушает, сопит, а потом сразу снова во весь голос требует меня к себе.
Я больше не чувствую себя одинокой. Этот маленький человек — мой смысл, моя опора. Я уверена, что справлюсь, как бы тяжело ни было. Материнство наполнило меня уверенностью, о которой я раньше даже не подозревала…
Неожиданно дверь палаты открывается, и в комнату заходит Максим. Я сразу напрягаюсь, но стараюсь этого не показывать. Смотрю на него спокойно, хотя сердце колотится так, будто готово прямо сейчас вырваться наружу.
— Привет, родные, — он кладет букет цветов на стол и переводит взгляд на Данилу, мягко улыбаясь. Кажется, он тоже замечает, как сильно похож малыш на него. Эта мысль, наверное, его радует. Но я настороже.
— Аня, я тут подумал… Почему бы вам с Данилой не пожить у меня? — говорит он уверенно, будто это уже решено. — Так я смогу быть рядом, помогать, поддерживать.
Я удивленно смотрю на него. Максим отказывается понимать, что я не хочу, чтобы он был рядом.
— Нет, Максим. Я не собираюсь жить с тобой, — холодно отвечаю. — Мы с Данилой прекрасно справимся сами. И я прошу тебя, пожалуйста, оставь нас в покое.
Макс вздыхает, и на его лице мелькает напряжение, но не удивление, как будто он ожидал такого ответа.
— Ань, ты сама вынудила меня, — говорит он тихо, но с каким-то опасным спокойствием. Из кармана своего пальто он достает сложенный лист бумаги и протягивает его мне. — Вот. Тест ДНК. Данила — мой сын. Мой.
Его слова бьют меня током. Я чувствую, как мои руки сжимаются в кулаки.
— Как ты посмел?! — рычу, не сдерживая больше гнева. — Ты не имел никакого права!
Но Максим даже не моргает. Он хладнокровно выдерживает мой взгляд.
— Мне пришлось это сделать, Аня, чтобы ты наконец-то поняла. Я не намерен сидеть в стороне, когда у меня есть сын. Ты и Данила будете жить со мной. И точка.
— Уходи!
— До встречи на выписке, любимая, — он делает шаг назад, собираясь уйти.
Я остаюсь стоять посреди палаты с этим листком в руках. Теперь, никакие мои доводы не смогут остановить Максима….
* * *
Смотрю в зеркало, проверяя, все ли в порядке. Лёгкий макияж освежает лицо, волосы аккуратно убраны в пучок. Повернувшись, с улыбкой смотрю на Данилу, мирно сопящего рядом.