— Вполне может быть. Но у нас нет выбора, Энни. Мы обязаны уволить парня.
— Да, ты прав, — устало ответила она. — Давай так и сделаем.
Это был один из тех моментов, когда она ненавидела свою работу. К счастью, им не часто приходилось увольнять кого-нибудь, но она каждый раз переживала за уволенных рабочих.
— Это нельзя откладывать, — сказал Флетчер. — Я займусь бумагами.
— Было бы правильнее, я думаю, дать ему еще один шанс, но не можем же мы в самом деле держать на работе нарушителей закона.
Флетчер изменился в лице.
— Да, мадам, полагаю, одного преступления для этого проекта вполне достаточно.
Она поняла, что он имел в виду Мэтью Кэролайла, которого обвиняли в убийстве жены, а значительная часть финансирования строительства шла через Франческу от него.
— Мистер Кэролайл формально не является преступником, — напомнила она Флетчеру, — он еще не признан виновным.
— Мэтью Кэролайл? — недоуменно сощурился на нее Флетчер. — А, да, конечно, нет. Да и скорее всего не будет. Но это доказывает только то, что к богачам подход особый.
Энни пожала плечами и откланялась. Уже уходя, она вдруг подумала, что что-то в Джеке Флетчере ей не нравится. Хотя он всегда был вежлив, ее беспокоило то, как настойчиво он пытается отстранить ее от принятия решений. Она как-то указала ему на это, как ей казалось, мягко и ненавязчиво, и вроде бы стало немного лучше. Но все же, когда ей приходилось иметь дело с Флетчером, она научилась задавать ему много вопросов и добиваться подробных ответов. Женщине совсем не просто работать в этой чисто мужской среде. Но зато так увлекательно.
Пока Энни удалялась, Флетчер беззастенчиво оглядывал ее длинные стройные ноги и бедра, обтянутые юбкой. Энни Джеферсон всегда одевалась элегантно и по-деловому, предпочитая строгие костюмы, которые мягко подчеркивали ее стройную фигуру, не выставляя ее, однако, напоказ. У нее были великолепные ноги. А груди — однажды жарким днем ему удалось мельком разглядеть их под прозрачной блузкой — просто закачаешься. И личико милое: ясные голубые глаза, глядевшие на удивление невинно для женщины, которая несколько лет пробыла замужем, чувственный рот, прямой нос с тонкими ноздрями, которые раздувались, когда она злилась или была чем-то расстроена, хотя эта сдержанная особа недолго позволяла отрицательным эмоциям отражаться на своем лице.
Почти с тех пор, как Флетчер впервые ее увидел, он хотел ее. Именно — хотел, так как никогда не думал о каких-то серьезных отношениях и не вступал в них. Только постель. И редко дважды с одной и той же женщиной. Ему не нужна была постоянная женщина, он не хотел неизбежных конфликтов, мелкого вранья и бесконечных жалоб, что он невнимательный или невезучий, или ни на что не способный.
Еще он не хотел, чтобы кто-то совал нос в его прошлое.
Он только хотел поиметь как можно больше женщин. Предпочтительно хорошеньких и не строптивых.
Энни просто сразила его. Она была внешне очень спокойна, но ему хотелось, чтобы под маской светскости скрывалась женщина, обуреваемая теми же низменными страстями, что и он. Тем не менее тут нужна осторожность, ведь не так-то просто затащить в постель женщину, если она — твоя коллега по работе. По нынешним временам тебя могут затаскать по судам, если кому-то только показалось, что ты не прочь переспать: о своей сослуживицей. Настоящее раздолье для него было несколько лет назад в барах, где он находил женщин, которые готовы были сами прыгнуть в постель без малейших усилий с его стороны. Он был недурен собой, и им нравилось его гармоничное мускулистое тело.
Но с появлением СПИДа промышлять в барах стало опасно. Особенно здесь, в городе голубых. И теперь он ловил удачу в гимнастических залах. Последнее время у женщин появилась мода накачивать мышцы. И там, в залах с зеркальными стенами, он мог подать им знак, они могли ему ответить, и все можно было устроить почти без единого слова.
Проблема была в том, что Флетчер не любил атлетических женщин. Он любил нежных. Он любил ласкать и сжимать в ладонях мягкие груди, а не жесткие мышцы. Он не хотел грубых девок, которые запросто могли прижать и скрутить его. Он хотел такую, которая была бы трепетной и беспомощной в его руках, хотел робкую и пугливую дамочку, а не накачанную корову.
Несмотря на то, что по крайней мере часть времени Энни работала в строительной каске, ей всегда удавалась оставаться леди. И одевалась она как леди, носила костюмы, юбки, блестящие туфли на небольшом каблучке и подобранные к ним в тон дамские сумочки. Она пользовалась неяркой губной помадой, а красивой формы маленькие ногти были покрыты розовым или бежевым, но ни в коем случае не красным лаком. Она была так свежа и так нежна и говорила всегда таким приятным тихим голосом, и даже если что-то не ладилось, с ее лица не сходила терпеливая улыбка. Она была женщиной до кончиков ногтей и была воплощением всех его желаний.