В статье, опубликованной в журнале «Кольерс», известный журналист и апологет Форда Самюэль Кроутер восторженно писал:
«Беден только тот, кто хочет быть бедным или пострадал от несчастного случая или болезни, да и таких у нас имеется ничтожное количество.
За исключением лишь немногих групп населения, весь наш народ процветает, и его покупательная способность достигла невообразимого уровня.
Наш жизненный уровень очень высок, но он не ведет к расточительности…
Те, кто жалуется на тяжелую жизнь, просто не умеют приспособиться к новому порядку вещей в торговле, промышленности и сельском хозяйстве.
У нас совершенно не существует того, что мы обычно называли радикализмом.
Ничто не может погубить нас, кроме из рук вон плохого руководства государством или промышленностью».
Статья Сэмюэля Кроутера была озаглавлена: «Разве все мы не стали богачами?».[43]
В 1929 г. весь государственный бюджет составлял 4,5 млрд. долларов. В том же году, по данным председателя Американской ассоциации адвокатов и бывшего помощника министра юстиции Уэйда X. Эллиса, убытки, причиненные стране преступниками, достигли 13 млрд. долларов.
Преступность стала в Америке ведущей отраслью промышленности.
В статье «Наша крупнейшая отрасль промышленности — преступность», опубликованной в «Норт Америкэн ревью», бывший начальник нью-йоркской полиции Ричард И. Энрайт писал:
«Истина, от которой никуда не уйдешь, заключается в том, что самой тревожной особенностью нашего общественного строя, самой серьезной проблемой, которая стоит перед Америкой, является преступность; из общего числа людей, совершающих преступления за один год, 400 тыс. попадает в тюрьмы, а около миллиона остается на свободе». В одном только 1928 г. преступниками было убито около 12 тыс. американцев, что составляет 10 % всех людских потерь, понесенных нашей страной во время первой мировой войны.
За определенную плату можно было изувечить человека, организовать поджог, погром, убийство, и это дело было поставлено на широкую ногу. Журнал «Кольерс» отмечал в редакционной статье:
«Услуги наемных убийц оплачивались по определенной таксе. В некоторых городах простое бросание бомбы обходилось всего в 50 долларов, тогда как хладнокровно организованное убийство с помощью пулемета могло стоить и 10 тыс. долларов». Начав с подпольной торговли спиртными напитками, с содержания игорных притонов, публичных домов и продажи наркотиков, аферисты проникли затем почти во все области хозяйственной жизни. По сообщению газеты «Нью-Йорк уорлд», в конце двадцатых годов в Нью-Йорке около 250 отраслей промышленности находились полностью или частично под контролем гангстеров, которые «взимали» с них от 200 млн. до 600 млн. долларов в год. «По-видимому… — пишет окружной прокурор Нью-Йорка Томас Крэйн, — они преследуют нас всю нашу жизнь — от колыбели до могилы, контролируют все — от снабжения детей молоком до похоронных бюро».
«Мы — крупные капиталисты, только что не носим цилиндров», — заявил одному журналисту главарь чикагских гангстеров Дайон О'Бэньон, прославившийся своей любовью к цветам. Когда он был убит соперниками, его провожали в могилу тысячи людей, 25 грузовиков везли венки, а за гроб было заплачено 10 тыс. долларов.
Сутенер Аль Капоне, приземистый малый с лицом, разукрашенным шрамами, стал неограниченным повелителем империи преступников, дававшей 100 млн. долларов дохода в год. Журнал «Лайф» впоследствии писал, что «он полностью или в значительной мере держал в своих руках муниципалитеты городов Чикаго, Цицеро, Бернхэм и Стикни в штате Иллинойс».
«Таких людей, как Аль Капоне, Арнольд Ротштейн и Бэгс Моран, — писал журнал, — знает вся страна. Это «видные деятели» в том же смысле слова, что в Генри Форд или Чарльз Шваб».
Аль Капоне, как и других «видных деятелей» США, весьма тревожил рост радикальных тенденций в общественной жизни. Однажды, сидя в своей ставке в чикагском отеле «Лексингтон», он торжественно заявил корреспонденту журнала «Либерти» Корнелиусу Ванд ербилту младшему:
«Большевизм стучится к нам в дверь. Его нельзя впускать. Нам нужно организоваться на борьбу против него и держаться сплоченно и крепко. Мы должны охранять единство и безопасность Америки, спасать ее от пагубных влияний, оберегать рабочего от происков и пропаганды красных и поддерживать у него здравый образ мышления».
43
В действительности же для огромного большинства американцев «кулиджевское процветание» было недосягаемым и мучительным миражем.
В сельских местностях царила нищета; фермеры разорялись, и все чаще их имущество продавалось за долги с молотка. Количество безработных в стране колебалось между двумя и четырьмя миллионами. В 1929 г., когда «процветание» достигло своей высшей точки, заработки около 28 000 000 американцев не обеспечивали им минимально сносного жизненного уровня, а рабочие-негры в четырех южных штатах зарабатывали менее 300 долларов в год.
«По ценам 1929 г., — сообщал Институт Брукингса, — можно, пожалуй, считать, что на 2000 долларов в год одна семья в состоянии удовлетворить свои самые основные потребности». Доходы же американских семей, по данным этого института, распределялись в 1929 г. следующим образом:
около 6 млн. семей, то есть свыше 21 %, имели доход ниже 1000 долларов;
примерно 12 млн. семей, то есть свыше 42 %, имели доход ниже 1500 долларов.
около 20 млн. семей, то есть 70 %, имели доход ниже 2500 долларов;
приблизительно 600 тыс. семей, или 2,3 %, имели свыше 10 тыс. долларов дохода.
Профессор Колумбийского университета, экономист Поль Генри Нистром писал в своей книге «Экономические принципы потребления», что в период максимального бума 1 миллион американцев жил на пособия, 1 миллион человек не мог работать по состоянию здоровья; по меньшей мере 7 миллионов человек жили в таких условиях, что малейшие непредвиденные затруднения могли поставить их перед выбором: умереть с голоду или просить милостыню; 12 миллионов человек получали доходы, достаточные лишь, для того, чтобы обеспечить им голодное существование.