Уолтер Липпман писал:
«Народ знает, что его одолевают организованные преступники, орудующие в таких масштабах, которые приводят в ужас весь мир. Народ знает также, что если он не осилит это зло, то сам станет его жертвой».
Липпман писал об «укоренившейся системе шантажа», осуществляемого «преступными подонками общества». Но в пору послевоенного процветания бичом Америки был гораздо глубже укоренившийся и еще более пагубный вид преступности.
В начале апреля 1927 г. сын президента Перу Августа Легия, 21-летний Хуан Легия, негласно прибыл в Нью-Йорк с весьма секретным поручением.
Хотя обычно приезды молодого Легия были праздником для репортеров, так как он прославился на весь мир своими дикими выходками и мастерской игрой в поло, на этот раз ни одна из нью-йоркских газет не упомянула о его визите. Сын диктатора Перу путешествовал инкогнито; были приняты все необходимые меры, чтобы избежать шума, который ему обычно сопутствовал.
Хуан Легия явился для того, чтобы заключить с кучкой финансистов Уолл-стрита тайную сделку на много миллионов долларов.
Устроившись в роскошном номере отеля «Рид Тауэрс», Легия тайно встретился с представителями банкирского дома «Дж. В. Зелигман энд компани». На этом совещании решался вопрос о размерах взятки, которую Легия должен был получить за «личные услуги», оказанные им при заключении договора о займе между синдикатом американских банков и правительством Перу.
Легия договорился с представителями банка Зелигмана, что он получит основную долю комиссионных по займам для Перу, размещенным в Соединенных Штатах этим банком и связанными с ним фирмами. Банк «Зелигман энд компани» открыл у себя специальный счет Хуана Легия. По обоюдному уговору подробности этого «джентльменского соглашения» не подлежали огласке и нигде не были записаны.
В течение последующих месяцев банк «Зелигман энд компани» зачислил на счет Легия «комиссионные» в сумме 415 тыс. долларов.
Как заявил впоследствии Фредерик Дж. Лисман — глава фирмы «Лисман энд компани», входившей в синдикат, который предоставил Перу заем, — деньги, полученные Легия, вовсе не были «взяткой». Он получил их за «невмешательство». Представители банка Зелигмана в Перу сообщали, что молодой Легия обычно мешал своему отцу заключать договоры с теми американскими финансистами, которые не хотели позаботиться о его личных интересах.
В проспектах и прочих рекламных материалах, с помощью которых банковский синдикат размещал облигации перуанского займа в США, разумеется, не говорилось ни слова о тайном соглашении с Хуаном Легия. Не упоминалось в них и о других важных обстоятельствах. Так, например, концерны Уолл-стрита умолчали о том, что правительство Легия переживает тяжелый финансовый кризис, что природные богатства Перу систематически расхищаются их американскими собственниками, что президент Легия поддерживает свою власть над разоренным населением республики с помощью тюрем, ссылок, политических убийств и жестоких карательных мер против всего народа.
К концу 1928 г. банкиры Уолл-стрита продали американцам на 90 млн. долларов облигаций перуанского займа.
Летом 1930 г. диктатура Легия была свергнута восставшим народом; бывший президент Легия и его сыновья были арестованы революционным трибуналом; курс перуанских облигаций на американской бирже упал с 91 доллара до 4 долларов.
Но дирекцию банка «Зелигман энд компани» все это мало беспокоило. Валовая прибыль фирмы от продажи перуанских облигаций достигла 5475 тыс. долларов;
В 1932 г. банкир Фредерик Дж. Лисман был вызван в финансовую комиссию сената. Когда речь зашла о подкупе Хуана Легия, сенатор Хайрам Джонсон задал ему вопрос: «Часто ли вам приходится сталкиваться с подобными явлениями в странах Латинской Америки?»
«Да, я слышу о таких вещах довольно часто», — ответил Лисман. Затем он добавил: «Банкиры, конечно, не размещают заведомо ненадежных займов, но все-таки они добиваются заключения хороших, прибыльных сделок».
В годы «процветания» крупнейшие американские банки заключили много таких «хороших, прибыльных сделок».
С 1926 по 1930 г. «Чейз секьюритис корпорейшн» (дочерняя компания рокфеллеровского «Чейз нэйшнл банк») продала американцам на 20 млн. долларов акций кубинских «общественных сооружений» и на 40 млн. долларов облигаций кубинских займов. Большая часть вырученных от этого денег поступила непосредственно в карман президента Кубы Джерардо Мачадо. Этот убийца и деспот, начавший свою карьеру с краж скота, захватил власть в 1925 г. с помощью американских финансистов и промышленников, которые дали ему на это миллион долларов. Придя к власти, Мачадо разгромил профсоюзы, разделался при помощи наемных убийц со своими политическими противниками и установил жестокую военную диктатуру.