Гувер был крупнее своего молчаливого предшественника не только в физическом смысле. Если Кулидж выполнял предписания Уолл-стрита с почтительной покорностью благодарного наемника, то Гувер сам был миллионером, в силу своего положения чувствовал себя легко и свободно в обществе виднейших банкиров и даже играл ведущую роль в высших деловых кругах.
Как писала «Уолл-стрит джорнэл» после выдвижения кандидатуры Гувера на пост президента, «еще никогда и нигде, в том числе и в США, правительство не было так нераздельно слито с деловыми кругами. Можно не сомневаться в том, что Гувер окажется энергичным президентом-дельцом. Он будет первым в истории нашей страны президентом-дельцом, а не политическим деятелем… Его служение народу будет заключаться в служении интересам бизнеса…»
Как бы этот государственный деятель ни увлекался рыночной статистикой, точными диаграммами колебаний деловой активности и биржевыми котировками, его все же нельзя было считать простым «арифмометром», машиной, лишенной всякой способности к самообогащению.
Коммерческие таланты Гувера отнюдь не ограничивались умением спекулировать на акциях сомнительных рудников. Ни один президент еще не проявлял такого искусства в области саморекламы. Хотя он как инженер ничем себя не прославил и нажил свое состояние путем организации акционерных компаний для эксплоатации золотых приисков, лесных разработок, рудных месторождений и прочих концессий в царской России, Австралии, Китае и других отсталых странах, в Америке он создал себе славу «великого инженера». Хотя он систематически использовал поставки продовольствия в качестве политического орудия для поддержки зверских белогвардейских режимов и подавления демократических движений, возникших в Европе после войны, в США Гувер был известен как «великий гуманист». И, наконец, несмотря на то, что он полностью был поглощен своими коммерческими делами и накоплением материальных благ, миллионы американцев были приучены считать Гувера «великим идеалистом».
В своей книге «Вашингтонская карусель» Дрю Пирсон и Роберт Аллен писали: «Всевозможные трюки, всяческие новые приемы, какие были известны и какие были в состоянии изобрести опытные специалисты по рекламе, — все это было пущено в ход, чтобы сделать из Гувера «сверхчеловека», «великого правителя»…[49]
Когда Гувер водворился в Белом доме, курсы акций достигли небывало высокого уровня и стали возникать десятки новых акционерных компаний. В январе 1929 г. на рынок было выброшено больше чем на миллиард долларов новых акций. В маклерских конторах всех крупных городов США толпились возбужденные покупатели, безотрывно следившие за освещенными щитами, на которых быстро сменялись цифры и условные обозначения, отмечая непрерывный рост цен на нью-йоркской бирже.
«Мы, американцы, подошли ближе к окончательной победе над бедностью, чем какая-либо страна в истории… — заявил Герберт Гувер. — Мир вступает в эпоху величайшего экономического процветания». В своем обращении к стране при вступлении на пост президента Гувер заявил, что «Соединенные Штаты достигли еще невиданного в мире уровня комфорта… Ни одна страна не может похвастать более прочными успехами».
Восемь месяцев спустя на Америку обрушился самый губительный экономический кризис в мировой истории.
В конце октября 1929 г. биржевые курсы стремительно полетели вниз.
Постепенное понижение курсов началось еще несколькими неделями раньше, но это не вызывало особенной тревоги. На рынке, где шла крупная игра на повышение, и прежде случались падения курсов, после чего они обычно взлетали на новую высоту, принося спекулянтам еще большие доходы. Однако в середине месяца тревога стала усиливаться, так как падение происходило нарастающим темпом.
23 октября было продано свыше 6 млн. акций; телеграфные аппараты, установленные в маклерских конторах, не поспевали сообщать об этих продажах и передавали результаты биржевых сделок с запозданием примерно на два часа. Индекс «Нью-Йорк таймо, отражающий изменения курсов акций 50 крупнейших промышленных и железнодорожных компаний, зарегистрировал падение на 18,24 пункта за один день.
На следующий день, в четверг, 24 октября, шторм разразился с полной силой. За день было продано около 13 млн. акций. В первый час цены на акции падали с катастрофической быстротой. Тысячи спекулянтов были сметены лавиной паники. Огромный зал нью-йоркской фондовой биржи превратился в ад; обезумевшие маклеры с перекошенными от ужаса лицами метались во все стороны, размахивая руками и испуская дикие вопли. В маклерских конторах всех крупных городов толпились взбудораженные клиенты, лихорадочно пытавшиеся сбыть свои акции, пока за них можно было хоть что-нибудь выручить.
49
До своего назначения в 1917 г. на пост начальника управления США по вопросам продовольствия Гувер прожил 20 лет за границей, очень редко посещая свою родину.
Весной 1897 г. 22-летний Герберт Гувер в погоне за счастьем уехал из Сан-Франциско на золотые прииски Западной Австралии. В качестве австралийского представителя английских золотопромышленников молодой Гувер снискал себе репутацию «черствого и жестокого человека… о его жестокости шла молва от Перта до самых глухих углов Австралии». Так писала о нем Роуз Уилдер Лэйн в книге «Как вырос Герберт Гувер».
В начале 1900-х годов Гувер, выступая в качестве агента различных английских горнопромышленных и финансовых концернов, стяжал себе славу блестящего организатора акционерных обществ для эксплоатации естественных ресурсов отсталых колониальных стран. В 1910 г. он уже сам обладал значительными пакетами акций ряда таких обществ, в том числе одиннадцати нефтепромышленных компаний в царской России. Примерно в это же время Гувер стал партнером английского миллионера Лесли Уркварта по трем компаниям, основанным для разработки лесных богатств и рудников Урала и Сибири. Вскоре после этого он вступил и в Русско-Азиатскую компанию, созданную Урквартом и получившую от царского правительства различные концессии, общая стоимость которых оценивалась примерно в 1 млрд. долларов.
В конце 1914 г. при поддержке бельгийского финансиста Эмиля Франки, с которым Гувер был связан совместным участием в «Чайниз инджиниринг энд майнинг компани», он был назначен председателем Комитета помощи Бельгии. Этот пост послужил ему трамплином для прыжка к гораздо более важному посту начальника управления США по вопросам продовольствия.