— Артем, отпусти! — вместо строгого тона у меня выходит жалобный.
И он останавливается. Нехотя. Видно, что прилагает усилия. Смотрит на меня потемневшим взглядом. Стискивает зубы, играет желваками. Медленно выдыхает, продолжая гипнотизировать меня жарким взгляд, от которого по спине бегают пугливые мурашки.
В очередной раз задаюсь вопросом: как я смогу спать с ним в одной кровати и держать его на расстоянии?
Надо что-то придумывать. Иначе силы не равны…
38
Милана
Приезжаем в наш загородный дом. Бабушка с нашей домработницей Светланой уже накрыли на стол. Мама выглядит нервной и расстроенной.
— Мамочка, что такое? — шепчу ей, сталкиваясь с ней в коридоре.
— Твой отец звонил, — угрюмо говорит она. — Извинялся. Представляешь? Извинялся! Это вообще ни в какие ворота! Лишил нас жилья, и просто извиняется!
Тяжело вздыхаю и закусываю губу. Так больно от его предательства. А еще больнее, что он не останавливается. Проиграл бизнес, свою долю в квартире, теперь уже всю квартиру…
— В итоге денег просил, — заканчивает свой рассказ мама.
— Что⁈ — удивленно шепчу. — Денег просил?
Чуть не плачу. Да что ж он за человек-то такой?
Не был он раньше таким. И грустно осознавать, что он сейчас совсем другой.
— Так, — внезапно из кухни выходит мой муж, — быстро за мной в кабинет. До ужина обсудим ситуацию.
Идем за ним. Мама вскипает. Мой муж ей никогда не нравился. А сейчас, после измены, так тем более.
Артем опирается бедрами о столешницу, скрещивает руки на груди и с мрачным видом ждет, когда мы сядем на диван.
— Вам принципиально вернуть именно эту квартиру? — начинает он. — Или вас устроит любая другая?
— В каком смысле? — спрашивает мама.
— С вашей квартирой проблемы. Могу вам купить другую. В хорошем районе, в элитном жилом комплексе. Или вам принципиально вернуть именно эту квартиру?
Замираю от такой постановки вопроса. Готов купить новую квартиру моим родным…
Да о чем я думаю? Одергиваю себя от этих мыслей. Нельзя расслабляться. Я и так слишком доверяла ему три года нашего брака. И вон, что вышло…
— Да-а-а-а… — устало протягивает моя мама и закрывает лицо руками. — Вот это натворил этот гад! Теперь дочери придется отрабатывать!
Мой муж каменеет от ее слов. Стискивает челюсти, играет желваками, но внешне выглядит спокойным.
— Мам, что ты такое говоришь!
— Правду, — тяжело вздыхает она. — Продали дочь за квартиру…
— О чем вы говорите, Регина Алексеевна? — с напускным спокойствием рычит мой муж.
— Ни о чем! — вмешиваюсь я. — Мама, ты можешь… Пойди, пожалуйста, к бабушке. Я хочу поговорить со своим мужем наедине.
— Нет, доченька, я решила. Мы проживем и без…
— Мама! — более строго говорю я.
Беру ее за руку и веду на выход.
— Пожалуйста, иди в столовую, — шепчу ей. — Мы скоро присоединимся.
Мама устало кивает и уходит. Вообще она всегда боевая, а тут сдалась. Видимо, мой отец вымотал у нее все силы.
Закрываю дверь и поворачиваюсь к своему мужу.
— Извини, — говорю я.
— За что? — холодно усмехается.
— У нее нервы сдали.
— Ты тоже считаешь, что обязана отрабатывать квартиру? — холодно спрашивает он.
Серьезно смотрю на него. Молчу пару мгновений, а потом говорю:
— Спать я с тобой не буду. Все остальное по договору выполню. Считаюсь, что это… — запинаюсь, пытаясь подобрать слова.
— Подойди ко мне, — приглушенно говорит он, сверля меня немигающим взглядом.
Замираю и судорожно сглатываю.
— Мне и тут хорошо, — наконец отвечаю.
Отталкивается от стола и медленно идет на меня.
— Что ты делаешь?
— Не хочешь подходить сама, подойду я.
— Артем… — говорю сбивчивым голосом.
И нет, я не буду отступать! Сколько можно?
Хотя, если честно, выглядит он пугающе…
Делаю шажок назад. Еще один… И понимаю, что уперлась спиной в стену.
— Артем, — строго говорю я, насколько это вообще возможно.
Останавливается вплотную и нависает надо мной.
— Секс будет не за квартиру. Поняла? — приглушенно рычит мне на ухо. — Ничего ты отрабатывать не будешь. Но договор выполнишь.
Киваю. А потом вспоминаю, что вообще не собираюсь с ним спать. Хотя он сейчас такой злой, что даже страшно что-то говорить поперек.
В следующую секунду рывком притягивает меня к себе и жадно ведет руками по моему телу.
— Ты говорил, что все должно быть по обоюдному желанию, — жалобно пищу.
Что с моим голосом? Не знаю. Просто пропал от такого напора.