— Мы ничего плохого не делали, — хрипло шепчет мне на ухо мой муж, едва заметно усмехаясь. — Нет причин так краснеть, дорогая.
Нет причин, но ничего не могу с собой поделать.
Провожаю его к машине. На прощание опять целуемся, и он уезжает.
Чувствую странное счастье. Хрупкое, робкое, но счастье… Может это и глупо, но лучше рискнуть, чем отказаться от всего, а потом жалеть…
Через два часа мы с мамой уже входит в палату к папе. Ему лучше, хотя период восстановления еще долгий.
— Здравствуй, доченька, — тихо говорит он. — Здравствуй, Регина.
Здороваюсь с папой. Мама коротко кивает.
— Зачем звал? — она переходит сразу к делу.
Папа несколько мгновений молчит, видимо, собираясь с силами, а потом тихо говорит:
— Прости меня, идиота. Я натворил столько всего.
— Ты думаешь, что твое «прости» хоть что-то исправит? — раздраженно спрашивает мама.
— Ничего не исправит, — соглашается отец. — Но я искренне раскаиваюсь.
Мама недовольно фыркает и отводит взгляд в сторону.
Знаю, что она его еще долго не сможет простить. А может и никогда.
— Я хочу хоть что-то исправить, — тихо говорит папа.
— Да как ты исправишь? — восклицает мама.
— У меня есть деньги. Они, конечно, не возместят всего, что я натворил, но… — сглатывает и продолжает. — Но хоть какая-то компенсация…
— Деньги? Да ты издеваешься⁈ Ворованные? Или выигранные в грязном казино? Да нас за твои деньги прибьют!
— Нет, нет, — шепчет отец. — Они не грязные. Если не хочешь брать, то я, когда выпишусь, буду все исправлять.
— Когда ты поправишься, я подам на развод, — холодно говорит моя мама.
Еще один развод… Я знала, что она хочет подать, но сложно сейчас это все наблюдать, когда мои родители и родители моего мужа в ближайшее время разведутся.
И только мы с Артемом решили попробовать начать все сначала…
— Я понимаю, Регина. Как решишь. Приму любое твое решение. Но у меня есть пути. Я смогу вернуть квартиру.
Мама опять расстроено фыркает:
— Да что ты вернешь? Тебя чуть не прибили! А ты квартиру собираешься вернуть!
После этих слов она выходит из палаты. Я еще какое-то время провожу с папой, а потом прощаюсь и выхожу.
Мобильный в сумке пищит уведомлением о сообщении. Открываю смс и замираю.
Опять фотографии Артема с девушкой. С другой. Не с той же.
Медленно сглатываю вязкую слюну и тупо таращусь на экран.
Сообщения исчезают так же быстро, как и появились…
61
Милана
Отхожу от первого шока. Медленно выдыхаю и пытаюсь соображать здраво. Сообщение пришло и исчезло практически сразу же, как я его открыла.
На фотографии был мужчина, очень похожий со спины на моего мужа, и блондинка, которая что-то шептала на ухо этому мужчине. Он при этом стискивал рукой ее задницу…
И все. Больше ничего.
Опять делаю глубокий вдох. Потом выдох.
Не верю, что Артем может мне сейчас изменять. Да и… может это был не он?
Да, похож. Но лица не было видно. Да и то, что сообщение быстро удалилось, о чем-то ведь говорит?
Возможно, кто-то просто ошибся?
Едем с мамой домой. Мама молчит, а потом все же не выдерживает:
— Что у вас с Артемом?
— У нас… — запинаюсь на пару секунд. — Мы… решили попробовать начать все сначала…
Мама какое-то время просто молча смотрит на меня, а потом тяжело вздыхает.
— Я тебе не советчик в таких вопросах. Сама наломала дров. Раньше надо было развестись с твоим отцом. Но все верила, что… Хотя сама не знаю, во что верила.
Тяжело вздыхает.
— Даже сейчас мне его жалко. Давлю в себе это. Но жалко. Ох, дура я, дура…
— Мамочка, — обнимаю я ее, — просто ты человек. Мне тоже жалко папу. Да, он много чего плохого сделал, но когда вижу его такого беспомощного, всего избитого, кое-как выкарабкавшегося из тяжелейшего состояния, то… не могу оставаться холодной.
Приезжаем домой. Возле ворот стоит знакомая черная иномарка. Смотрю сквозь тонированное окно и понимаю, что вижу на водительском сиденье Вадима.
Да что ж это такое⁈ Сколько можно?
Даже начинаю злиться. Он специально это делает?
Вхожу в дом и слышу голоса, доносящиеся из гостиной. Вхожу и вижу Митрофана Сергеевича и мою бабушку.
— Миланочка, как хорошо, что ты пришла! Митрофан Сергеевич хотел с тобой немного позаниматься…
Даже замираю в удивлении. Мы с ним об этом не договаривались.
Хотя чего это я нервничаю? Он из самых добрых побуждений, поэтому подавляю приступ раздражения и приглашаю его в мою специально оборудованную комнату для репетиций.