Юля держит меня за руку, ненавязчиво поглаживая. Владимир несет меня через темный коридор.
Прямо у черного выхода стоит припаркованный автомобиль. Юля отпускает мою руку. Меня заботливо усаживают на заднее сидение. Начинаю вновь паниковать, оказавшись одна, без поддержки.
Это длилось всего несколько секунд, которые показались мне вечностью. Испуганно озираюсь по сторонам.
Задняя дверь открывается и рядом со мной присаживается Юля, следом за ней Сокол. Владимир садится на переднее пассажирское.
– Трогай, Коршун. Отвезем девушек домой, – Владимир оглядывается через сидение и Юля делает ему какой-то жест, который я не успеваю разглядеть.
Владимир с Коршуном эмоционально переговариваются, в красках описывая, что сделают с Димой, когда его найдут. Владимир миллион раз успел пожалеть, что в прошлый раз Дима отделался так легко.
Они что-то еще говорят про Кондора и его связь с Димой, но я уже не в силах понимать происходящее. Сосредотачиваюсь на размеренном дыхании и сердцебиении Юли.
Лежа на плече своей подруги и глядя вникуда, краем глаза замечаю, что Сокол накрывает ладонь Юли своей рукой и сжимает ее, оказывая поддержку.
Кажется, я все-таки ошиблась…
Глава 29.
Через непродолжительное время, течение которого я перестала чувствовать, мы подъезжаем к дому Владимира.
Я начинаю волноваться и паниковать, до тех пор, пока не убеждаюсь, что Юля идет следом за Владимиром, несущим меня на руках.
Меня плавно усаживают на уже знакомую кровать.
Я кутаюсь в плед, притягивая к себе колени, боясь оголить какую-либо часть своего тела. В приоткрытую дверь наблюдаю, как Юля, Владимир, Сокол и Беркут о чем-то перешептываются, переглядываются, периодически смотрят в мою сторону.
Юля что-то говорит мужчинам напоследок, затем заходит, закрывая за собой дверь. Теперь мы остались вдвоем.
Моя подруга садится рядом и кладет свою голову мне на плечо, поглаживая ладонью спину. От ее движений мне становится чуточку лучше. Она как никто другой понимает, что я не хочу видеть никого из мужчин. И говорить в целом. Поэтому Юля делает все максимально плавно и медленно.
Она идет в соседнюю комнату и слышится звук льющейся воды - начинает набирать ванну. Сама же возвращается ко мне, крепко обнимает и смотрит на меня.
– Катюш, - вкладывает в свой голос максимально возможное количество ласковых и заботливых нот, - давай примем ванну?
Я перевожу отрешенный взгляд на нее, затем в сторону открытой в ванную комнату двери, затем снова на неё. Слабо киваю, давая понять, что согласна.
В голове туман и неприятная давящая тяжесть. Еще пару дней назад, я считала, что хуже уже быть не может. Очевидно, может.
Юля помогает мне раздеться и с нескрываемым ужасом смотрит на мою шею и грудь. Мой взгляд заостряется на остатках дорогущего разорванного в клочья платья, теперь лежащем на полу, но Юля отшвыривает его ногой куда-то в сторону. Она поспешно переводит взгляд и натянуто улыбается, но я то знаю, о чем она думает. Хочет меня пожалеть, в ужасе от произошедшего и переживает, что не была рядом.
Она ведет меня в ванну, поддерживая, словно я девяностолетняя бабуля. Ноги подкашивает, а колени предательски трясуться.
Как только горячая вода покрывает мое тело, я начинаю чувствовать расслабляющее воздействие ванны с пеной. Руками обхватываю себя за плечи и понимаю, что именно этого мне сейчас не хватало. Я чувствую себя такой… грязной. Начинаю тереть плечо с силой вдавливая пальцы в кожу.
Хочу попросить Юлю подать мне мочалку, но издаю лишь странные хрипящие звуки, от чего я сразу же хватаюсь за горло. Ужасная дикая боль. Такой я не испытывала даже во время ангины, когда невозможно ни говорить, ни есть, ни пить, ни глотать. Я бы сказала, что закашлялась, но режущая боль меня практически парализовала, я вновь начала дышать с трудом.
– Катюня, тебе нельзя разговаривать. Этот гад чуть тебя не придушил! - резко осекается и с опаской смотрит в мою сторону, но я не реагирую. Скольжу пальцами по плечу, имитируя трение мочалки по коже.
Девушка поспешно начинает копаться в шкафчиках и достает необходимый предмет. Передает мне. А я начинаю с остервенением тереть кожу что есть сил, пытаясь избавиться от ощущений прикосновения Димы. Мне до сих пор кажется, что его запах пропитал меня насквозь.
Я все тру и тру, пока кожа не начинает гореть и не становится красной. Только кажется, что все равно остался запах Димы на шее. Там, где он целовал меня, клеймя. Противно до тошноты.
– Катя… - где-то вдали слышу голос подруги, но продолжаю теперь шею, где уже ощущается видимая боль. - Катя, - перехватывает мою ладонь Юля. Замираю. Вскидываю голову и заглядываю в перепуганные глаза девушки. У самой уже слезы в глазах.
Юля аккуратно забирает мочалку из моих рук.
Одобрительно киваю, притягиваю к себе ноги, обнимаю руками и кладу голову на колени. Уставляюсь в одну точку. Стараюсь сосредоточиться на лопающихся пенных пузырьках, на множестве отверстий в пене. Выдыхаю и наблюдаю, как в белой массе появляется водный просвет.
Всеми силами отгоняю от себя мысли о произошедшем, но они словно вспышки во время грозы, пробиваются в моё сознание.
Сильные руки Димы держат меня - смотрю на запястья, на которых начинают проявляться следы его пальцев. Рука Димы на моей шее… Дима с силой сдавливает мою грудь - прижимаю ладони к груди.
Он действительно собирался сделать это... И его не останавливало ни наше прошлое, ни мое сопротивление, ни мои мольбы.
В дверь спальни стучат, отчего я резко дергаюсь, чуть ли не вскакивая на ноги.
– Я на минуточку, хорошо? - Юля натягивает улыбку, пытаясь вкладывать в выражение свое лица вселенскую сестринскую любовь. Но я вижу с какой болью она смотрит на меня.
Слабо киваю и кладу голову на колени. Отсюда мне не видно, что происходит, но я слышу голос Владимира, затем голос Сокола, правда слов не могу разобрать.
Юля что-то тихо отвечает и закрывает дверь, возвращаясь ко мне. Она мягко улыбается, но ее глаза светятся от счастья. Впрочем, этот огонек сразу затихает, как только она видит меня.
Подруга дает мне еще какое-то время понежиться в уже порядком остывающей ванне. Юля вытаскивает пробку и вода быстро вытекает в слив, образуя небольшой водоворот.
– Сама, - с трудом выталкиваю из себя слово хриплым голосом, благодарно смотря на подругу.
– Если что, зови, - она все понимает, кивает и выходит из ванной, тихонько прикрыв дверь.
Включаю душ и стою под упругими струями воды, давая им возможность смыть грязь с тела.
Затем я мою голову шампунем, ополаскиваюсь и ступаю на мягкий коврик.
Мой взгляд против моей воли падает на зеркало. Я смотрю на свое измученное тело, в ссадинах, синяках и кровавых подтеках на коже. Поспешно накидываю халат, чтобы прикрыться. Чувство вины накатывает и мне становится противно от самой себя. Если бы я не отошла от Владимира… Если бы он был рядом…Даже принятая ванна не избавила меня от ощущения той грязи, что со мной хотел сотворить Дима, от его прикосновений.
Встряхиваю мокрыми волосами и спешно сушу волосы, выхожу изможденная из ванной.
Юля стоит под дверью и берет меня под руку, помогает дойти до кровати, на которой лежит пижама. Переодеваюсь не без помощи подруги и сразу же ныряю под одеяло.
– Тебе надо поесть, - садиться на край кровати Юля.
Мотаю головой, поворачиваюсь на бок, отгораживаюсь от подруги и укрываюсь с головой одеялом.
Я так хочу избавиться от образов Димы в голове, но они настойчиво всплывают перед закрытыми веками. Никак не могу избавиться от ощущений его прикосновений на своем теле. Мне кажется, что я до сих пор чувствую его руки на своей шее.
Слышу как Юля встает, а через несколько секунд звук закрывающейся двери со стороны ванной. В ванне включился душ.
Хочется выдохнуть с облегчением, но сотня разных вопросов роем потревоженных пчел накрывает меня.