Сейчас убеждаюсь, что все сделала верно.
Я не понимаю, зачем Андрей врет своей матери о наших отношениях. Но не хочу быть той, кто раскроет ей нелицеприятную правду про сына. Тем более в эту минуту.
— Все просто прекрасно. — говорю и чувствую, как количество моей сегодняшней лжи обжигает язык.
Надеюсь, я поступаю правильно.
За спиной вдруг раздается звук открывающейся двери. Мы обе поворачиваем головы и наблюдаем, как с улыбкой на губах, в палату входит Андрей.
— Мам, я сегодня пораньше освободился и решил заскочить. — на ходу бросает он, как наши с ним взгляды сталкиваются.
И на миг вся веселость сходит с его лица.
Глава 14
На долгую секунду мы оба цепенеем. Глаза в глаза. Воздух потрясенно замирает. Растерянность касается то его, то меня. Сердце грохается к кафельному полу.
Андрей явно не ожидал увидеть меня в палате своей матери, а я не рассчитывала встретиться с ним — иначе бы не пришла. Узнай я о малейшей возможности столкнуться с бывшим женихом — нашла бы больше сотни причин, но осталась бы дома.
Только вот придумывать оправдания слишком поздно. Я уже здесь, сижу на стуле возле кровати, на которой лежит его мать, а моя рука до сих пор лежит в ее ладони.
Что же делать?!
Бежать?
Вскочить с места, сослаться на встречу, о которой случайно забыла, и пулей вылететь из двери — совершенно неосуществимая затея. Глупая. Нелепая. Но отчаянно пленительная.
Его глаза пытаются найти в моих ответы, неистово напирают. Но мои так потрясены, что остекленели и молчат. Тогда он отыскивает подсказки на пальцах.
Скользнув взглядом к нашим с Ангелиной Денисовной рукам, он в одно мгновение озаряется пониманием. Луч солнца, как тайный помощник, нежно скользит по небольшому камушку обручального кольца. На лице Андрея вновь вспыхивает беззаботная улыбка.
Я же напрягаюсь сильнее прежнего. Окончательно теряюсь и не смею пошевелиться. Ощущения, будто сижу на коврике, напичканном иголками. Они ждут любого моего неверного движения, чтобы молниеносно вонзиться в кожу.
Как же сильно я хочу раствориться в пространстве…
— Сыночек, как славно, что ты тоже сегодня ко мне заглянул! — радостно восклицает Ангелина Денисовна, единственная, кто совсем не замечает рассыпавшийся по палате ворох неловкости. — Только не ругай Севушку! Это я ее попросила ко мне приехать! И если вдруг что-то там сдвинулось в графике твоего фильма, то это целиком и полностью моя вина.
— Мама, что ты такое говоришь? — тепло улыбается ее сын, подойдя к ней с противоположной от меня стороны.
Наклоняясь, нежно целует мать в щеку, а затем обходит кровать, с каждым шагом приближаясь все ближе. Уменьшает расстояние, которое забирает из моих легких кислород.
Я все еще не двигаюсь. Тело не слушается. Оно одеревенело и превратилось в статую. Активничать продолжает одно лишь сердце в груди. Бешено скачет к горлу и пытается вырваться наружу. Нервные заряды один за другим пронзают позвоночник. Глаза же тревожно наблюдают за тем, как с беспечной улыбкой на губах надвигается Андрей.
— Разве могу я сердиться на Севушку? — спрашивает с веселостью.
Пребываю в прочной капсуле ступора, пока он, нагнувшись, легким движением касается моей щеки, мазнув в опасной близости от губ.
Если бы он затронул рот, я бы точно не выдержала. В ту же секунду отшатнулась и начала беспощадно тереть губы пальцами. Воспоминание о том, как он целовал на моих глаза Улю так свежо, что безжалостно разрывает на куски.
Но он будто понимает все эти тонкости, — знает меня — потому не касается моих губ своими. Но при этом знакомым нам обоим движением, нежно трется кончиком своего носа с кончиком моего и, заглядывая в глаза, ласково спрашивает:
— Ты почему мне не сказала, что хочешь навестить маму? Вместе бы приехали, солнышко.
Тепло его глаз, которым щедро одаривает, пронзает насквозь. Размазывает. Ошеломляет. Причиняет боль. И сбивает с толку. Его голос звучит настолько искренне, что я на миг теряюсь. Сокрушенно куда-то проваливаюсь. Андрей ведет себя так, будто не было той двери, той крутящейся ручки, того нестерпимо пошлого красного белья…
Именно цвет ударяет оплеухой и строго велит: «Проснись!»
Именно он выводит из оцепенения, напоминая, что, помимо умения выстроить идеальный кадр, Андрей еще и талантливый лицедей. Сколько раз я слышала от студентов и профессоров, что он лучший. Но до этого дня никогда не осязала его игру на себе.
Или же я просто наивно полагала, что его чувства и слова были настоящими, тогда как на самом деле он все это время лишь играл со мной? — возникшее в голове предположение кидает звонкую монетку в мою копилку страдания.