Иногда они встречались, но никогда не разговаривали, кивая друг другу издалека, как чужие. И вот снова его горячий взгляд пробил всю ее защиту. Как в молодости, душа трепетала и падала куда-то глубоко вниз. А ведь ей уже тридцать два! Она мать-настоятельница и отвечает за несколько сот доверившихся ей душ.
В дверь тихонько постучали. Она спросила:
- Кто это?
Послышался несмелый ответ сестры Инэз:
- Откройте, матушка, это я.
Фелиция отодвинула тяжелый засов. С недавних пор она стала запирать свою дверь на засов. Так было спокойнее.
- Матушка, я все сделала, как вы велели. Предупредила всех сестер, чтобы закрывали двери на засовы, проверила привратницкую, поставила трех сестер у Амелии Паккат.
- Очень хорошо, спасибо. Вы можете идти отдыхать, сестра Инэз.
Но та медлила.
- Матушка, как вы думаете, граф Контрарио может вломиться в наш монастырь? Он ищет Агнесс?
- Т-сс, сестра! Тише! Вы же знаете, что и у стен есть уши!
Сестра понизила голос.
- А правда, что граф может любого сделать своим слугой? И никто ему не будет сопротивляться?
- Сейчас уже не может. Но мог.
- Не может? И это связано с Агнесс? - сестра не могла сдержать любопытства.
Фелиция с укором посмотрела на нее.
- Вы хотите отвечать перед графом? Он не стесняется в выборе средств, чтобы заставить людей говорить. Это доставляет ему удовольствие.
Сестра Инэз побледнела и перекрестилась.
- Я ничего больше не буду спрашивать, матушка. А почему вы не попросите у наместника королевскую стражу для нашей защиты?
- Потому что ее нет. Она охраняет королевский дворец и наводит порядок в столице. Ты же знаешь, там восстание.
- Знаю. Но у нас стало так страшно...
- Потерпи. Господь нас защитит.
Скорее взволнованная, чем успокоенная, сестра Инэз ушла, а Фелиция закрыла за ней засов до упора. Ей тоже было страшно. Во дворце всем заправляет Зинелла. Опоенный отравой брат укрылся в поместье, он не в состоянии заниматься делами государства. Беллатор с Сильвером уехали, и теперь ей не у кого просить защиты. Хотя нескио прав - что смогли бы сделать племянники против нескольких сотен наемников графа? Только погибли бы сами. Хорошо, что их здесь нет.
В голову пришла запоздалая мысль: почему она не попросила защиты у нескио? У него свое войско, опытные воины, не раз бывавшие в сражениях. Но было бы странно просить помощи у своего противника. Это значило быть ему обязанной, а быть обязанной своему врагу означает гибель. Но, может быть, нескио не враг Медиаторам? Но для него это значило забыть историю своего рода. Все нескио были главными врагами наместников, и вряд ли нынешний будет что-то менять.
Выхода не было. Нужно с достоинством встретить свою судьбу. Она подошла к шкафчику и достала из дальнего угла маленький кинжал. Очень красивый, с рукоятью из узорного золота. Подержала его в руке. Он очень удобно лег в ее ладонь. По щеке сбежала одинокая слеза. Вот ей и пригодится подарок Джона. Будет забавно заколоть себя его кинжалом.
Она вытащила кинжал из ножен и спрятала в складках рясы ближе к сердцу. Она успеет вонзить его в себя. Никто не сможет ей в этом помешать.
Вдалеке сверкнула ослепительная молния, стрелой пронзив небо, и угрожающе прогремел первый гром. Фелиция вздрогнула. Вот и гроза. Она села в твердое кресло перед столом и принялась ждать. Спать в такую ночь не следовало.
И все же она задремала. В окне сверкали молнии, громыхал гром, заставляя монахинь вздрагивать и молиться, а она потерялась между сном и явью, не понимая, в прошлом она или в настоящем. Граф снова стоял перед ней на коленях, страстно убеждая в своей любви, и она снова ему верила.
От прямого удара молнии в шпиль собора земля затряслась, и она очнулась. При свете молний перед ней стояла высокая фигура, закутанная в черное облако.
Фелиция поспешно поправила почти потухшую свечу, и при ее свете разглядела графа, завернувшегося в черный плащ.
- Очнулась, спящая красавица? Я уж думал, мне придется тебя будить. Приятно, что ты меня ждала.
- Чего ты хочешь, Джон? Для чего ты здесь? - Фелиция даже не спросила, как он вошел. Зачем? У него всегда были неприятные способности проникать всюду.
- Поговорить.
- Почему нельзя поговорить при свете дня?
- Мне больше нравится ночь. Недаром меня называют сатанинским отродьем. Разве ты этого не знала?
Фелиция перекрестилась.
- Это божья обитель. Не говори так.
Он дьявольски расхохотался.
- Да, ты же у нас свет! Свет ты, и тьма я! - он протянул руку и сорвал накидку с ее головы. Золотые волосы рассыпались по плечам и засверкали в свете молний. - Как тебе удается оставаться все такой же молодой и такой же безнадежно красивой? - голос у него охрип и стал ниже. - Как?
- Я просто живу по законам божиим! Вот и все! - она не стала поправлять волосы. - О чем ты хотел говорить?
Откинув в сторону полу плаща, он сел на краешек стола, откровенно любуясь ее красотой.
- Ты и в черной убогой рясе дивно хороша, а если тебя одеть в королевский пурпур?
Фелиция вздрогнула.
- Ты хочешь стать королем?
- Хочу! И хочу, чтобы ты была моей королевой! - напор в его голосе мог смести любые возражения.
Но Фелиция не дрогнула.
- Я монахиня, а монахини не становятся королевами.
- Значит, ты станешь первой!
Фелиция отрицательно покачала головой.
- Не хочешь? Стать виконтессой ты не захотела, королевой тоже не хочешь. Чего же ты тогда хочешь?
- Виконтессой не хотела меня видеть твоя мать. А я сделала для этого все, что могла.
- Все, что могла? - зловеще переспросил граф, и глаза его опасно засверкали.
- Да! Думаешь, мне было легко уговорить отца и брата дать согласие на брак с одним из самых опасных для нас семейством королевства?
- Моя мать давно уже за все заплатила. И забудем о ней. - Фелиция с ужасом уставилась на него, но он спокойно продолжил: - Но когда я предложил тебе бежать, ты меня отвергла!
Фелиция с мрачной гордостью откинула голову назад.
- Я отказалась стать твоей любовницей! Потому что ничего другого ты мне не предлагал!
Он замер, недоверчиво изучая ее лицо.
- Неправда! Я просил тебя стать моей женой.
- Но не тогда, когда примчался ко мне среди ночи в такую же грозу и приказал собираться!
- Я просил!
- Нет, приказал! О любви и венчании речи не шло.
- Я спешил, я боялся, что нас поймают.
- А я боялась позора.
- Ты никогда мне не доверяла!
- Да, я тебе не доверяла! - горестно подтвердила Фелиция. - Твоя семья всем известна своими предательствами. Разве не так же твой дядя поступил с Орландой Кросби? Он увез ее из дома, обесчестил и бросил. Она умерла от стыда и позора в этом монастыре.
Граф потемнел, и с трудом выговорил сквозь стиснутые зубы:
- Так это все из-за не сказанных тогда пары слов? Столько лет горя и мучений только потому, что я торопился и не успел их тебе сказать? Ты меня отвергла из-за такой ерунды? - он с ненавистью впился взглядом в ее лицо.
- Не надо смотреть на меня с таким презрением, Джон, - тихо попросила его Фелиция, - ведь это ты не сказал того, что было нужно, а не я. Почему ты всегда ищешь виноватых?