В Луцке сошлись дядя с племянником, десятилетиями жившие возле Жиздора. Как тот от Ростика из Киева выезжал, вынося дверные косяки - я уже... Славные воины, храбрые витязи, "видишь хам - руби нафиг". Без тормозов. Семейная культурная традиция.
Родственники поссорились, обменялись. Оскорблениями и угрозами. Позвенели железяками. Племяш, молодой и здоровый, брюхатого, замученного дорогой дядю малость уронил. Тут набежали воры-бунтовщики, наместника повязали, выволокли на двор и по истеричной команде "братца":
-- Руби выблядку голову!
Исполнили сиё незамысловатое движение.
-- Ап-ап... А... А как же? Он же князь!
-- Этот-то? Ненастоящий. Мало ли наши князья баб топчут? Ежели всех в князья ставить - корзней не напасёшься.
В городке стоит полк. Полковник - один из воевод Боголюбского.
Про Бориса Жидиславича, воеводу "суждальского наряда", вельможу из близкого круга Боголюбского, которого я подозреваю в троекратной (по летописям) измене, я уже...
В АИ я его подставил. В Белозерском деле сущность изменническая проявилась. Помер, бедняга, в застенках у Манохи. Но такой изменник в том кругу уникален только своей летописностью. Андрея, напомню, убивали многолетние сподвижники, боевые сотоварищи, родственники его первой жены.
Полковник тянет время:
-- Это не наша забота, у нас план боевой и политической, у меня приказов нету, может, на то воля государева...
"Братец" зовёт полковника на двор и предлагает присягнуть. Ему, Ярославу Мстиславичу. А тот соглашается! Ритуал проводят прямо тут. Спешно. На паперти замковой церкви Иоанна Крестителя. Потому что полковник к князю не один приехал, а "с сопровождающими его лицами". Один из которых, молодой сотник из рязанских, потрясённо спрашивает:
-- Другая присяга? Так это ж измена!
Начинается свалка, кто-то из вестовых пробивается с княжьего двора и скачет в "окольный город", где и стоит полк. Замкомполка растерялся, начштаба струсил, среди военнослужащих оказались предатели, из Верхнего Города валит толпа местных бояр со слугами, оружно, конно и бронно. Отовсюду выскакивают обыватели с воплем:
-- Бей суждальских!
Совсем не Варфоломеевская ночь. И не потому, что день, и нет религиозной розни. Но подобные массовые народные восстания горожан по истреблению чуждых гарнизонов, наполняют страницы исторических хроник.
Понятно, что посак посадский для гридня опоясанного - не противник. Но чего стоило (в РИ) похоронить того же Добренького, когда такие же обыватели Киевские были против - я уже...
В полку половина местные. Не конкретно луцкие, а вообще волынские. И начинается бой уже между воинами. Верные новоявленному князю бьют верных Государю.
Как обычно в таких ситуациях, следуют грабежи, пожары, изнасилования, добивание раненых, выявление пособников, казни, сведение счётов и прочие зверства, выражающие "народную душу".
Потом многочисленная коленопреклонённая толпа, стоя на забрызганном кровью и мочой, лошадиной и человеческой, снегу перед городским собором с умилением сердечным и восторгом душевным наблюдает выход "братца" в княжеском корзне, в окружении поющих "осанну" священников в богато шитых золотом облачениях.
И вид хорош, и запах приятен, и звук восхитителен. Правда, смысл - дерьмо дерьмовое. Но это головой думать надо. В толпе такое не делается. Толпа бьёт головами в мусорный снег и проливает слёзы радости. От обретения "настоящего" хозяина.
Человек из недобитых верных скачет в Киев. Там... бардак.
Перепёлка сразу начинает... кудахтать. И убегает в любимый Переяславль. Такое же он пару раз устраивал в эти годы в РИ.
В Киеве тоже начинаются беспорядки. По счастью, не столь массовые, кровавые и организованные.
Мой резидент в Киеве гонит гонца в Курск - мы за это время дотянули туда телеграф.
Честно скажу: если бы не наша с Буй-Туром взаимная приязнь, основанная, чисто между нами, на моих детских воспоминаниях о "Слове о полку Игореве", которого в моей АИ нет и не будет, то фиг бы я велел тянуть к Курску линию, есть и другие "горящие" направления.
Из-за телеграфа и подготовленной почтовой службы сигнал проходит втрое быстрее, чем побег "братца".
Попав в сеть, инфа идёт во Всеволжск, откуда пересылается мне, но я в тот момент, "вне зоны действия сети". И - Боголюбскому.
Реакция Боголюбского - бешенство. От собственной глупости. Эта жирная сволочь! Был же! Прям в руках! Это ж не какие-то злые степные тараканы из-за тридевяти земель вдруг прискакали! Ведь видел же, что мерзавец! Сунул бы в темницу - никто и не вякнул бы! А теперь...
Люди побиты. И ещё побиты будут. А ведь есть и другие гадости во множестве.