-- А я? А мне? А чего он от рыбы морду воротит?! Нешто отравлено?!
А сбоку внимательный острый взгляд Кандальника. Он ко мне всю дорогу присматривается, а сейчас сравнивает моё поведение у него в Витебске и здесь. А нет ли какого ущерба его чести? А кого я более ценю: его, битого, кандалами униженного, или этого юнца Мишу?
Народ принимает "по граммульке" кружками, в трапезной уже жарко, за столом пошёл перекрёстный разговор.
***
" - Пейте три раза в день.
- А какие таблетки?
- Причём здесь таблетки?".
И правда: таблеток на "Святой Руси" нет вообще, а пьют не худо.
***
Раскрасневшийся от тепла и выпитого Миша вдруг спрашивает:
-- Иване... А можно...? Можно и я с тобой...? Ну, в Луческ...
Подобное в последние дни я слышал неоднократно. В разных вариантах. От бояр. А вот князь... Кандальника я сам совратил. Возможностью его мести. Поманил, уговорил. Там было понятно: без его помощи дело не сделать. А Мишу...? Что он может дать? Десяток гридней да пару десятков возчиков? А выдёргивать верного человека...
Война - дело такое. Вариативное. Туров - тыл. В случае неудачи, между нами - вполне возможной, вероятный район отхода и переформирования. Канал снабжения. Магистраль. И на юг, к Киеву, и на восток, как мы шли. Оставить такой пункт без присмотра...
"Никогда не добьётся победы тот, кто слишком много думает о резервах" - поверим корсиканцу? А "слишком много" - это сколько?
Горячий, ждущий, молящий взгляд молодого парня. Молодого? В его возрасте даже в моё время... по горам, по долам... с калашом на плече... с магазинами в "лифчике"... вполне себе домашние детишки... а он - князь русский.
Просьба - публичная. Если я скажу "нет", то его окружение - да весь город! - подумают о нём... нехорошо. "Сопляк, слабак, недоросль". Я такое ещё в Пердуновке проходил. Когда совсем вроде бы негожий к бою парнишка рвался с прохожими пруссами резаться. Лишь бы вместе с мужами добрыми, со всеми.
Здешние приврут-придумают: "Государь ему веры не имеет. Скоро, поди, задвинет его кудысь-бы в дебри, а сюды к нам нового...".
-- Лады. Пойдём. Только смотри: сгибнешь - с того света выну. И накажу. Больно.
У него - радостная улыбка. Очень неуверенная.
Я, типа, пошутил, но... "Зверь Лютый". Колдун. А вдруг и правда "вынет"? Про оживших покойников здесь все знают, в каждом доме рассказывают. Как-то... чертовщиной, будто сквозняком, по застолью дунуло.
Выпили. "Чтоб со скорою победой возвращался ты домой". И всё: по утру - дальше. Мише собираться, нам с Кандальником людей своих проверить.
Пожалуй, самое главное - та парочка подсылов в порубе. До этого я шёл вслепую, не имея информации о состоянии дел в Луцке. Эти двое - мелочь, посаки посадские. Но кое-что важное я узнал. Другие города мятеж не поддержали. Мачечич дружину не прислал. Часть верных из мятежного полка сумела выскочить из города и разбежалась в разные стороны. Встречу - будет с кем поговорить.
Утром снова по саням и марш-марш. Следующая остановка - "Проклятое место", Давидов городок.
История для здешних - из базовых, архитипичных.
Про Святополка Окаянного мои современники слыхали. Второй эпизод сравнимого уровня - ослепление Василька Теребовольского.
Всё очень хорошо начиналось:
"В год 6605 (1097). Пришли Святополк, и Владимир, и Давыд Игоревич, и Василько Ростиславич, и Давыд Святославич, и брат его Олег, и собрались на совет в Любече для установления мира, и говорили друг другу: "Зачем губим Русскую землю, сами между собой устраивая распри? А половцы землю нашу несут розно и рады, что между нами идут воины. Да отныне объединимся единым сердцем и будем блюсти Русскую землю, и пусть каждый владеет отчиной своей: Святополк - Киевом, Изяславовой отчиной, Владимир - Всеволодовой, Давыд и Олег и Ярослав - Святославовой, и те, кому Всеволод роздал города: Давыду - Владимир, Ростиславичам же: Володарю - Перемышль, Васильку - Теребовль". И на том целовали крест: "Если отныне кто на кого пойдет, против того будем мы все и крест честной". Сказали все: "Да будет против того крест честной и вся земля Русская". И, попрощавшись, пошли восвояси".
Братолюбиво и патриотично. Второй раздел "Святой Руси", Любеческий съезд. "Владимир" здесь - Мономах, Олег - "Гориславич", город Владимир - Волынский. Съезд зафиксировал новую форму - крупное феодальное наследственное землевладение. Чуть позже Мономах всё переиграл: заново собрал почти всю "Святую Русь" под "одну шапку". Но очень благостно, пребывая в неизбывной печали о грехах сродственников своих.
Один из грехов - дело Василька, о котором повествует очевидец, поп Василий.
"И пришли Святополк с Давыдом в Киев, и рады были люди все, но только дьявол огорчен был их любовью. И влез сатана в сердце некоторым мужам, и стали они наговаривать Давыду Игоревичу, что "Владимир соединился с Васильком на Святополка и на тебя". Давыд же, поверив лживым словам, начал наговаривать ему на Василька: "Кто убил брата твоего Ярополка, а теперь злоумышляет против меня и тебя и соединился с Владимиром? Позаботься же о своей голове".