Внутри было на удивление безлюдно, словно покупатели в упор не видели эту яркую лавчонку. Витрина была всего одна, но зато какая! Длинный стеклянный прилавок стелился вдоль стен, уставленный такими же стеклянными клетками всех видов и форм. В цветной колбе сидел скарабей, шевеля маленькими лапками, а в розовом прозрачном треугольнике глухо бились хитином о стекло пятнистые златки. Следующая клетка горела зеленым огнём светляков, а в стоящей рядом порхала стеклянная бабочка. Я читала о ней, но никогда не видела вживую, и теперь вглядывалась в слюдяные крылья, обрамленные оранжевой полосой.
— Какой интересный выбор, вейра. Эта стеклянница зачарована на волшебные фантазии. Стоит только пожелать и вы проведете свой выходной в объятиях горячего красавца в самом прекрасном уголке мира. Или попадете в стану фей, где первый принц подарит вам поцелуй, или…
— Это наркотик или галлюциноген? — уточнила я с сомнением.
Женщина с густо подведенными глазами, закутанная в алую вуаль, возмущенно нахмурилась.
— Почему же сразу наркотик? Если использовать стеклянниц разумно и не слишком часто, зависимости не возникнет!
Ну-ну. Порочная бабочка игриво трепетала крылышками, а я начинала понимать, почему Вальтарта так боится темной магии. Насколько я знала, все их артефакты, даже составленные из светлой магии, сработаны с применением темной. Как ни горько признавать, но империя магов могла бы помочь мне выжить, я со своей сотней тёмных единиц могла бы быть им полезна. Как же они сумели поселить магию в жучков? Нир Байлок говорил, что сделать артефакт из живого существа невозможно, даже с темным артефактом, но маги смогли. Да, я могла бы найти свое место на восточном континенте.
Возможно, стоит здесь что-то купить. Для побега любое средство будет кстати, даже черное, как сама ночь.
— Она чувствует боль? Я слышала, что при попытке сделать артефакт из живого существа, то умирает от болевого шока.
Лавочница с любопытством на меня взглянула.
— Вы увлекаетесь артефакторикой?
— Нет-нет, совсем немного, — запротестовала я, глядя на несчастную бабочку.
— Насекомые не чувствуют боль в привычном для человека понимании, а в остальном это маленькая производственная тайна, — восточная красавица рассмеялась, довольная собственной шуткой.
— Продайте ее мне, — неожиданно даже для самой себя попросила я. — Сколько стоит эта бабочка?
— Четыреста золотых.
Лавочница довольно заулыбалась, а я сникла. У меня было всего пятьдесят монет, да и те нельзя потратить в полном объеме, нужно оставить часть на дорогу. Бросив последний взгляд на странную бабочку, трепещущую в колбе, я сделала шаг в сторону.
— В другой раз, у меня нет столько денег с собой.
Лавочница шустро схватила меня за руку.
— Ваш браслет! Если вы не взяли с собой деньги, то можете обменять товар на свой браслет? — она нетерпеливо взяла мою руку и поднесла запястье к одному из огней. Глаза ее расширились. — О, великая Леяш, твое дитя ваяло сей дар… Идеально рассчитанный импульс, точечные вложения по периметру оправы…
Ах, верно. У меня остался последний, недоеденный песиком браслет, который я искренне считала самым неудачным из сделанных. Про себя я называла его «прицел», браслет предназначался Клавису для военного похода, чтобы он не знал промаха, а его меч всегда находил цель. Для меня браслет не представлял ценности, поскольку я не умела ни драться, ни стрелять, да и меча у меня не было. А заведись он у меня, я бы не сумела его поднять.
— Что ж, тогда меняю.
Что этот браслет, что эта бабочка. Обе вещицы были для меня безделицей, сама не знаю, зачем я решила ее купить. В этой лавке не было ничего полезного для меня. Это были артефакты для удовольствий, что-то вроде кальяна из моего мира.
Бабочка, пересаженная в маленькую колбу, почти целиком умещалась в моей ладони. Я опустила ее в карман платья и почти сразу забыла про нее. На юбке было такое количество складок, что можно было спрятать не только колбу, а целый арсенал.
Я уже хотела вернуться обратно к своему спецназу, как меня поймала Ария.
— Вот ты где, Клео, пойдем!
Ария дернула меня за руку и весело потянула куда-то в очередной сумрак лавки. Лике и Ливике восхищенно ахали у прилавка, рассматривая жуков. Восточная лавочница с интересом смотрела мне вслед. Горели огни, многократно отраженные в стекле, шуршали жучки. Мы проскочили через всю лавку и выбежали на улицу. После прохладной темноты, я мгновенно ослепла от солнца, шума, веселого смеха и тепла. За те полчаса, что мы были в лавке, погода резко переменилась, и желтое солнце успело просушить мощенные дорожки, облить ярким светом цветы.