Это беременность повлияла на меня или я всегда такой была? Но я понимаю, что Рома мне очень нужен. Просто рядом. Это необъяснимо, но перебороть себя не получается.
Волков ведет носом, и его взгляд останавливается на казане. Он шумно сглатывает, не отводя от него взгляда. Я такими темпами его к плову начну ревновать.
— Ну… я поехал, — говорит неуверенно и проходит мимо меня.
Вообще-то, похудела не только я, но и мой бывший муж. Женский взгляд это подмечает моментально.
— Будешь плов? — спрашиваю его.
— Плов? — его спина замирает.
— Да, — пытливо, — я приготовила сегодня плов. Если ты голоден, могу тебя накормить.
Резко поворачивает голову и смотрит на меня своими темными омутами, облизывается:
— Я очень голоден.
И почему я думаю о другом?
Глава 28. Главное
Аделия
— Ты там совсем не ешь, что ли?
Я всерьез переживаю о том, что целого казана плова не хватит на этого мужчину. Аппетит у него и вправду зверский.
— Я просто сильно соскучился по твоим блюдам. Ты всегда очень вкусно готовила.
Да, только тебе всегда было плевать на это. Как часто я выкидывала тарелки, полные еды, к которым никто не притрагивался? Несмотря ни на что, на следующий день я неизменно готовила свежие блюда.
— Жаль, что ты только сейчас это понял, — хмыкаю беззлобно, потягивая напиток из клюквы, мяты и меда.
Рома замирает и смотрит на меня виновато:
— Я был полным кретином, Дель.
— Это уж точно, — усмехаюсь. — Кофе будешь?
— Лучше чай, — отвечает, жуя.
— Чай? — удивленно вскидываю брови.
— Что-то сердце шалит в последнее время. Да и сплю я плохо, кофе будет лишним.
Молча делаю чай, переваривая его слова. Тревога не дает покоя. Ставлю перед Волковым чашку и сажусь обратно.
— Сердце? — переспрашиваю, не в силах сдержаться.
Рома закатывает глаза:
— Я уже пожалел, что сказал. Все в порядке, переживать не о чем.
— Ты был у врача? — настаиваю.
— Это ни к чему, правда. Я полностью здоров. А сердце просто страдает от неразделенной любви.
Закатываю глаза. Дурак.
Теперь уже я начинаю кусать нервно губу. Я уверена в том, что Виктория Сергеевна ничего не сказал Роме о моей предполагаемой беременности, иначе он бы вел себя по-другому.
В комнату заходит Базилио. Я жду, что он пойдет ко мне, начнет просить взять его на руки. Но кот подходит к нашему гостю и начинает тереться о его штанину. Предатель. Рома смотрит удивленно на моего котика. Я жду, что он проигнорирует его, но вместо этого Волков берет пушистое тельце на руки и сажает к себе на колени.
Базилио начинает тарахтеть как паровоз.
— Какой ласковый котейка, — Рома гладит его по головке. — Чем тебя хозяйка кормит? Наверняка синтетическим мясом из пакетика, да? Хочешь настоящего, мужского мяса? — выбирает из тарелки кусочек и протягивает коту.
Базилио с удовольствием ест из рук моего бывшего мужа. От этой картины щемит в груди, настолько, что мне самой впору переживать — нет ли у меня проблем с сердцем.
Рома гладит Базилио, и тот, медленно закрывая глазки, дремлет и урчит.
Волков в свитере и джинсах, мурчащий кот на его руках. А за окном снова снег. Который, в общем-то, даже не раздражает сейчас. Фоном из колонки играет очень мелодичная музыка. В носу щиплет. Я слышала, беременность делает из женщин глупых плакс. Есть ощущение, что эта участь не минует и меня.
Сидим молча какое-то время. Просто смотрим друг на друга. Какой-то вечер сегодня спокойный. Такой, что не хочется выяснять отношения. Устала я от этого.
А вот как рассказать Роме о ребенке, понятия не имею. А ведь рассказать надо, он имеет право знать. Интересно, как изменится наша жизнь, когда правда откроется? Я не хочу снова в этот омут. Не верю я Ромке. Пока не верю.
Доверие вообще такая штука — его вернуть очень сложно. Поговорить бы мне с кем-то, вот только кто сможет дать совет? Соня? У нее наверняка сейчас забот выше крыши. Майя? Мы с сестрой совсем отдалились друг от друга. А больше у меня и нет никого.
Рассказать не могу, но и расставаться с ним не хочу. Мне так одиноко…
— Я поеду, Дель. Уже поздно, а тебе надо отдыхать, — встает.
Аккуратно кладет Базилио на огромную подушку.
— Плов был очень вкусный, — улыбается. — Я правда соскучился по твоей еде.
Разворачивается и уходит в коридор. Надевает куртку.
— Останься, — вырывается у меня.
Рома замирает, медленно оборачивается и смотрит на меня очень странно.