Нет! Не допущу его больше к нам. Он и ребенка нашего ничему хорошему научить не сможет. Чему он научит? Какое общение он подарит? Боль? Боль предательства? А научит чему? Врать?
— Юленька, родная моя, любимая, — он протягивает ко мне руки, делает ко мне шаг.
Во мне вспыхивает ярость. Ярость от того, что я вынуждена дышать одним воздухом с этим мерзавцем. Он мне не дает даже уйти! И я выслушиваю весь его бред и позволяю над собой тем самым издеваться.
Следующий его шаг встречает мою коленку, метко бьющую его между ног.
— За что? — хрипит согнутый Руслан.
Я же хватаю чемодан и устремляюсь за пределы своей любимой квартиры. Я сюда еще вернусь! Я планирую здесь доносить своего любимого малыша. Я хочу именно здесь готовиться к его рождению.
— Лерка, привет, — звоню своей подруге, стоя у подъезда, — ты, кажется, предлагала у тебя перекантоваться.
— Ага, — отвечает подруга заспанным голосом, — а что? Тебя перестали домой пускать?
Наша древняя шутка. Еще со студенческих времен, когда мы с ней зажигали по полной и смеялись, что нас в конце концов перестанут пускать домой. Но сейчас было не смешно. Сейчас меня колотило от несправедливости.
Я не одна и это меня безумно подбадривает. Но то, что малыш — невольный свидетель всего этого, меня удручает.
Лерка просыпается окончательно и принимается вопить в трубку.
— Что стряслось? Что с Русланом? Он тебя выгнал?
— Я сама ушла. Так на тебя рассчитывать или что-то другое искать?
— Конечно, мчусь!
Руслан звонит не переставая. Очухался, вероятно.
Странный мудак. Он не смог мне лапшу на уши навешать очно, так мечтает сделать из меня дуру по телефону!
Нахожу момент между его трезвоном и заношу его номер в черный список.
Но тут неожиданно звонит мама Руслана. Смотрю на эти буквы. Моя свекровь. Она всегда ко мне относилась по доброму. Приняла меня как родную дочь.
Но сейчас не могу с ней разговаривать. Меня трясет от несправедливости и обиды. Поговорю с ней позже.
Ставлю телефон на беззвучный режим. Сама катю чемодан в сторону ворот, чтобы подруге не проезжать КПП в наш ЖК.
Не хочу пользоваться водителем, который меня возил. Он все же работает на Руслана. Плюс мужская солидарность. А сама за руль сесть не в состоянии. Меня трясет и вся голова занята предательством.
Вот мне интересно, что в голове у этих драных коз, которые спят с женатыми? Что мужья уйдут к ним и никогда не изменят? Так и будут только с ними жить? Раз изменил, так и будет по юбкам бегать. Он больше ничего не умеет. Не умеет беречь семью, не умеет ценить любовь. Ведь и он когда-нибудь состарится и кто о нем будет заботиться, если он каждому под дых дал?
Все эти мысли вихрем воют в моей голове, создавая сплошной сумбур.
Но я от всего этого уберегу свою кроху. Я никому не позволю ее обидеть.
Стою у ворот и высматриваю «жука» Леры. Но она все не едет и не едет. Начинаю нервничать уже откровенно. Надо было такси заказать. Что-то я не подумала сразу.
Бросаю взгляд на телефон. Семь пропущенных от свекрови. Наверное, сыночек нажаловался.
Снимаю трубку:
— Да, Надежда Викторовна, доброе утро, — решаю не мучить пожалую женщину.
— Юлечка, доченька, — слышу ее встревоженный голос. Наверное, примется сейчас лечить меня о том, что не стоит бросать ее сына, что он ни в чем не виновен. Разумеется, он ее сын и она ему верит, — что у вас произошло? Руслан не снимает трубку.
Ну, не снимает и не снимает.
— Не слышит, наверное. Я не знаю, Надежда Викторовна.
— Деточка, а что за тон? Почему ты меня снова начала звать официально? Мы же договорились, что ты меня будешь называть мамой. Разве нет?
— Да, извините, мама, — выделяю последнее слово.
— А где Руслан? Вы разве не вместе?
— Нет, он задержался на работе. А с утра снова куда-то уехал. Надежда Викторовна, мне сейчас пора бежать. Я вам позже позвоню.
— Ты выясни, где твой муж. А то я беспокоюсь. У меня давление и сердце шалит. Переживаю за вас. И голос мне твой не нравится.
— Обязательно.
— Целую тебя, доченька. Обнимаю, моя родная.
Его мама очень добрая женщина. Даже не хочется ее расстраивать. Она всегда наше с ней общение начиналось с объятий. И даже по телефону она всегда завершит фразой «целую, обнимаю». Но рано или поздно она узнает, какой монстр вырос из ее сына. Как бы я ее ни жалела, но кота в мешке не утаишь.
Знакомый «жук» подъезжает к воротам.
Взволнованная Лерка выбегает из машины и хватает мой чемодан.
— Ну? Что? — вскидывает она на меня свои обеспокоенные глаза.