Компромата на меня нет. Я верна мужу, никого не кинула, не обманула, много работаю, поддерживаю связь с поклонниками, занимаюсь благотворительностью. Я боялась ослушаться руководство.
Но, возможно, стоило больше бояться ответного удара желчной конкурентки…
Спустя час я стояла в холле звукозаписывающей студии, в большом здании лейбла Городецкого. Эта студия — одна из лучших в стране с новейшими динамическими микрофонами и высококачественной аналоговой техникой. В холле традиционно стояла картонная гордость лейбла — Элис Брук, проектом которой занимался наш продюсер в Штатах. Ее изображение повсюду, в каждом холле, коридоре обязательно стояла в полный рост картонная Элис Брук. На развешанных в коридорах плазмах транслировались её выступления и клипы как напоминание другим артистам, на кого стоит равняться и кого лейбл считает своим достоянием и кем действительно гордится, а мы артисты на ее фоне — серые мышки и мелкие рыбки.
Еще в студии на темно-синей обивке стен висело множество фото в рамках с изображением звезд, которые здесь записывались. Стояла черная кожаная мебель, а из аппаратной виднелся микшерный пульт, напоминающий космический аппарат с кучей крутилок и ползунков. Мне предстояла запись с поп-исполнителем Адамом.
Дуэтов со знаменитостями у меня было мало, и Адама я считала талантливым и приятным молодым человеком, поэтому была рада поработать с ним. Парень встретил меня банальными комплиментами и восхищениями, и я хотела поскорей оказаться дома и встретить мужа.
— Если никто не против, давайте начнем запись, — предложила я с натянутой улыбкой, снимая кожаную куртку и бросая на диван.
Адам ничего не ответил, лишь мило улыбнулся, обнял меня за плечи и повел в акустическую комнату.
Запись длилась мучительно долго. Я сбивалась, нервничала перед поп-фильтром. Не вытягивала ноты, а то и вовсе не попадала в них. Предательски подводил голос, не желавший приходить в норму. Запись прерывали, давая мне время на распевку. Но к вечеру все решили перенести запись моей партии на другой день. Что, собственно, я еще утром и предлагала.
— Поздравляю, — разочарованно сообщил Миша, садясь в машину. — Неужели так сложно культурно погулять, без срыва голоса и танцев до утра?
— Миша. Без тебя голова раскалывается. Я устаю, мне нужна разрядка.
— Скажи-ка дорогая, ты случаем не подсела на наркоту, в чем тебя вчера подозревал Голубев?
— И ты туда же⁈ Вы что, сговорились?
— Все знают, что Коршун употреблял.
— А я нет. И не буду никогда.
— Ты стала неадекватной.
— Господи! Да я один раз погуляла. Мне нужно было. Стресс у меня. Я допишу партию хоть завтра, и вопрос будет закрыт. Я же никогда вас не подводила, Миша. Один раз за три года можно мне простить?
— Завтра у тебя еще и генеральный прогон. Послезавтра концерт! И меня не волнует, как ты все успеешь, Ника. Сама виновата! Завтра утром будешь в студии и все сделаешь.
— Виновата. Я все исправлю, Миша, обещаю. Завтра. — Я достала из сумки звонивший телефон.
— Детка, ты где? — раздался настороженный и такой родной голос Тёмы в трубке. — Я соскучился.
— Я тоже, любимый. Буду через час.
— Ника, мы договаривались, что ты будешь ждать меня дома.
— Я помню, милый. Прости. У меня была запись, — я достала помаду ярко-красного цвета и аккуратно нанесла на губы.
Сердце бешено колотилось, адреналин подскочил на максимум. Все мысли направлены на то, чтобы оказаться скорее дома, с мужем, прижаться к нему, вдохнуть его аромат и утонуть в семейном счастье.
— Ты уже дома?
— Нет, но мне осталось ехать минут десять. Я жду.
Я нажала отбой и бросила рассеянный взгляд на Михаила, который сосредоточенно смотрел на дорогу.
— Миша, умоляю, прибавь скорость. Ползешь, как черепаха. Некуда спешить?
— Движение плотное, здесь опасно разгоняться, — невозмутимо ответил директор. — К тому же, куда мне спешить?
— И правда. — усмехнулась я, поправляя прическу и глядя на себя в зеркало в козырьке. — Тебе сколько лет? Жениться пора, а ты и в ус не дуешь. Никто тебя не ждет, и никуда ты не торопишься. Кстати, почему ты до сих пор не женился?
— Зачем мне кто-то? — смущенно ответил Михаил, чуть надавив на педаль газа. — Сейчас тяжело найти искренне любящего человека. Ценности другие.
— Мда, какими слож-жными словами ты заговорил, — протянула я и хитро улыбнулась, глядя на директора. — Скажи просто — я зануда, и со мной далеко не каждый уживется.
— А ты считаешь, с тобой может ужиться любой?