Мой муж так красиво врёт. С таким серьёзным видом. В глазах и вправду чистое раскаяние. Неужели он думает, что я могу поверить в эту историю?
На глаза вновь и вновь наворачиваются слёзы. Наверное, Мирон думает, что я просто расстроена его изменой. Если бы только так.
Теперь я понимаю, что весь наш брак — фарс. Только чего же ради? Он продолжает извиняться и говорить, что больше её не любит, что с ней — просто эмоции, а я та, с кем он хочет провести жизнь.
Как же тяжело не закричать в ответ, что я не дура! Что я не хочу больше есть то, что он с самого начала пытался мне скормить! Слишком много нестыковок было за последнее время, чтобы поверить в подобную фантастическую историю.
А ещё в то, что Мирон — олень, который «растерялся» и из-за этого на протяжении такого количества времени увлечённо врал мне про любимую сестру.
Если бы не авария… Неужели он всё-таки?..
Отец моего ребёнка способен на такое?
Становится совсем тошно. Вся моя жизнь, всё будущее, что я представляла, окончательно исчезло в этой машине. По дороге домой. Как бы мне ни было больно и плохо, нужно перетерпеть. Сделать вид, что поверила. А затем… пойти в полицию.
Не знаю, что ещё может оставаться. Они ведь должны расследовать то, что Катю сбили. Я расскажу всё, что знаю. Связь очевидная.
Вот только… у Мирона есть деньги. Что если он уже подкупил нужных людей? Я не знаю, как это работает. Но от мысли, что, возможно, я никак не могу повлиять на события, суть которых даже не понимаю, пугает.
И это сказывается на физическом самочувствии…
— Мирон?
— Да, любимая?
— Останови. Меня мутит. Пожалуйста…
Он окидывает меня цепким взглядом.
— Здесь не могу. Тошнит прямо?
Чувствую, как рвота подкатывает к горлу… ужасно. Он всё-таки верно оценивает моё состояние и подаёт… чехол от ноутбука. Я бросаю смазанный взгляд за стекло. Тут правда нельзя останавливаться. А терпеть я не могу. Совсем.
Приходится высвобождать желудок прямо при нём. Прямо так. Это в принципе не слишком радовало бы меня раньше, но сейчас — особенно.
Ведь я не хочу, чтобы он узнал о ребёнке.
Но, видимо, вновь совсем неважно, что я думаю, что планирую, чего хочу. Всё это — лишь фантазии. Муж быстро складывает два и два.
— Тебе было плохо тогда, когда ты раньше вернулась с работы.
Когда он ругался с «сестрёнкой», да.
— Ты отказывалась всё это время от привычных продуктов. И теперь тебя снова тошнит. Стеша… ты беременна?
Сердце начинает бешено колотиться в груди. Не знаю, куда себя деть. Мне дурно, больно, страшно. Но нужно успокоиться. Ради ребёнка. Выдыхаю:
— Нет.
— Ты проверяла?
— Д-да…
Он качает головой и усмехается.
— Зачем скрывать от меня такое. Моя девочка, ты думала, что я разозлюсь? Да, это неожиданно, но я на самом деле рад.
И вновь ложь. Как же у него это так получается? Светиться даже начинает… Я отворачиваюсь, пока меня снова не затошнило.
— Ты думаешь, — выпаливаю, — всё будет как раньше? Что я прощу тебя?
Я понимаю, что ни в коем случае нельзя выдавать все свои мысли. Поэтому открываю лишь часть. Те, что касаются его измены. Если заговорю про аварию или что-то такое, мне кажется, он может убить меня…
Жутко думать так о том, кого любишь.
Я не знала, что так бывает.
— Я виноват перед тобой. И я знаю, что это тяжело. Я сделал тебе больно. Но если ты любишь меня, а я тебя, если я больше никогда не совершу такую ошибку, то почему бы не простить? Не сразу, конечно. Пусть понадобиться время. Но наша семья стоит того, чтобы дать ей ещё один шанс. Разве же нет, любовь моя?
Всхлипываю.
— Не называй меня так.
Мирон, наконец, сворачивает на дорогу поспокойнее. Скоро мы приедем домой. На удивление, после моего маленького выпада он напряжённо молчит.
У меня голова кругом идёт. Неужели он обо мне был такого мнения, что я сразу же ему всё прощу? Даже веря безоговорочно, не получилось бы спокойно с ним говорить, строить планы, рассуждать о нашем браке.
Я совсем недавно увидела его с другой.
С той, которая долгое время притворялась его сестрой.
И у него наглости хватает нарочито повторять «любимая» и «дорогая»…
Тошно.
Когда мы подъезжаем к подъезду, Мирон чеканит странную фразу:
— Ни о чём больше не беспокойся.
И подаёт мне руку, помогает выбраться из машины. Сопротивляться бессмысленно. В открытую я ничего не смогу сделать. Я делаю два шага и вспоминаю, что…
— Подожди, телефон в машине.
Муж никак не реагирует, продолжает тащить меня в дом. Становится совсем страшно. Он угрожающе молчит. А я не могу понять, что не так, что изменилось за последние несколько минут?