Вот только всё это имеет значение лишь в том случае, если Мирон ничего от меня не скрывает.
А я не могу быть в этом уверена. Мне очень хочется верить, но всё слишком странно.
После нашего разговора он уезжает. Вызов с работы. Что-то срочное.
А я запираюсь в ванной и плачу там, наверное, несколько часов. Всё было так хорошо… Неужели я зря доверилась? Неужели Мирон не любит меня? Или я зря переживаю?
Мысли дикие совершенно меня вымотали. И я перестала плакать только потому, что на это просто не осталось сил.
Глажу рукой конечно же ещё плоский живот.
— Прости, родной… Мама не должна переживать. Но мама не знает, что делать.
Я привыкла думать, что в хороших отношениях с человеком нужно обо всём говорить прямо. Что волнует, чего хотелось бы, что произошло или происходило. Я всегда этим руководствовалась. Но…
Если мой муж скрывает что-то — это бесполезно. Он будет лгать, а мне придётся верить.
Я ведь вышла за него замуж. Я люблю его до смерти. Я должна ему доверять.
Но… всё произошло так быстро. Он познакомился со мной случайно и с тех пор не отставал. Что во мне и вправду такого особенного? Я верила, что это правда любовь. Может быть, даже с первого взгляда.
Но зачем так упорно стремится завладеть мной, окутать заботой, если не любишь, если изменяешь? Не понимаю…
Должна ли я теперь с Ириной делать вид, что всё в порядке?
Её «болезнь» ведь больше не тайна?
Но есть ли смысл спрашивать напрямую?
Ещё момент — они с Мироном не слишком похожи. Конечно, я и раньше это замечала, но не придавала значение. Впрочем, в этом нет ничего удивительного. Не все братья и сёстры похожи на друг друга. Кто-то может пойти в маму, а кто-то вообще в дедушку отца. Да и Ирина красит волосы, не думаю, что такой смоляной чёрный — её реальный оттенок. Мирон вот русый. У неё карие глаза, у него светлые. Тоже ничего удивительного.
Но всё же такое поведение со стороны «сестры» напрягает.
Почему претензия именно в том, что у нас с Мироном в постели?
Почему она говорила, что с чем-то давно нужно было покончить?
На миг закралась неприятная и дурная мысль — они, что, убить меня хотят? Сиротку, девочку из деревни, первую, что попалась под руку? Может быть, они маньяки?
Меня передёргивает. Боже, что только в голову не лезет, когда правды не знаешь…
Пусть всё, что сказал Мирон, будет правдой. И то, что он любит меня. Пожалуйста, пусть только любит меня.
Потому что иное я не знаю, как смогу пережить. Он для меня — всё.
И у нас скоро будет ребёнок. Я хочу быть рядом с ним.
Я буду надеяться на лучшее.
Но выяснить, не скрывает ли чего-нибудь мой любимый муж, тоже попытаюсь.
Мне будет очень стыдно перед ним за недоверие, если его слова подтвердятся.
Но ничего с собой поделать не могу.
Пока я не уверена на сто процентов в Мироне, не смогу спать спокойно.
Вот только что я могу сделать, какой первый шаг предпринять?
Глава 10
На следующий день я узнаю кое-что важное. Но это не касается моего мужа. Точнее, касается нашей семьи. Я была у врача. Пришлось соврать Мирону, что ушла в кино.
Врач подтвердил мою беременность.
У нас будет ребёнок. Наше маленькое чудо.
Нечестно, что я сейчас не столько думаю о нём, сколько о выкриках Ирины, её странном поведении и растерянном лице Мирона. Мой муж всегда был уверен в себе. Всегда. Именно благодаря его влиянию я перестала быть дёрганной, забитой девочкой и открыто смотрю на мир. Трудно не перенять его самоуверенную улыбку, его невозмутимость и вызов во всём, что он делает.
Вспышки агрессии были единичны. Самая жёсткая — тогда в кафе.
Но в тот момент я не узнала мужа.
И это напугало меня даже больше. Чем слова той, что несколько месяцев считалась его сестрой.
Мирон растерялся. Я почему-то сразу поняла, что он не знал, что делать. Может быть, только из-за одного этого факта нужно было бежать. Из-за этого я не сказала о ребёнке. А потом он почти убедил меня.
Почти.
Вечером муж пытался прикоснуться ко мне. Хотел близости. Я не хотела давать ему понять, что что-то не так, раз уж затеяла эту игру. Но не смогла.
Он сослался на дела и просто ушёл. Вернулся только поздней ночью.
Где был?
У сестры?