— Я сказала, НЕТ! Моему ребенку не нужен отец, который способен предать в любую минуту. Лучше уж совсем без него, чем с папой на две семьи.
— Подожди, — вдруг впиваюсь в Ирину вспыхнувшими злостью глазами, — а что он вообще предлагает? Просто вешает лапшу на уши, рассказывая о любви ко мне? Или, что еще лучше, предлагает мне на время побыть в качестве его любовницы? Ну, сама понимаешь, пока не родит его… эта…
— Юленька, успокойся. Опять давление накачаешь. Оно тебе надо?
— Все-все-все… Я спокойна, как удав. А ты давай по порядку выкладывай суть. Не то я с ума сойду от предположений. Любит он меня! Ты ж понимаааааешь! — никак не могу я усмирить свой гнев.
— Короче говоря, он клянется, что связь с этой женщиной — чистая случайность.
— Чтооооооооооо! Поэтому он, не раздумывая, ушел к ней?!!! И, между прочим, заявил, что любит ее! Не меня, Ира! А ее!..
— Ты обещала успокоиться. Иначе я вообще не стану ничего говорить.
Смотрю на Ирину исподлобья. Стараюсь дышать ровнее. Хочется ведь узнать, что надо этому мерзавцу, чего он приперся с утра пораньше.
— Он что, ночевал у нас? — не выдерживаю.
— Нет, он пришел чуть раньше меня, чтобы поговорить с тобой.
— О чем, Ира?! О чем он может говорить со мной после всего, что уже сказал мне, и того, что мы обе видели вчера в клинике!
Я опять срываюсь на крик. Ирина решительно встает, давая мне понять, что сейчас уйдет, если я не перестану истерить.
— Все, я молчу…
— Так вот. Выглядел он, конечно, как побитый пёс. В какой-то момент мне даже жалко его стало.
Мне стоит неимоверных усилий не обрушиться на подругу за ее сочувствие к подлому предателю. Но приходится засунуть свое возмущение куда подальше.
— Понимаешь, он находится на распутье. Он запутался. Там ребенок. А тут ты. И если бы он узнал о твоей беременности, то я уверена, он бы выбрал тебя и вашего общего ребенка.
— Ира, — говорю глухо, — ты себя слышишь? Что значил, выбрал бы? Он что, на рынке? К тому же, свой выбор он уже сделал. А то, что он запутался, то… И вообще, пошел бы он… лесом!
— Юль, он хочет навестить тебя в больнице. Просил узнать, не против ли ты? Беспокоится о тебе. Я ему только о давлении сказала. Так он себя изводит, что все из-за него.
— А ты сама считаешь, что это не так?
— Я-то, конечно, на твоей стороне, но вдруг вы помиритесь. Ты пойми, вдвоем легче будет и вынашивать, и растить ребенка…
— Уйди… Вот уж никак не ожидала, что ты пожалеешь Кузьмина. Уйди. Я хочу побыть одна.
Отвернувшись к окну, я действительно не хотела больше продолжать разговор с Ириной. Но оставалась недосказанность. Я ведь так и не поняла, чего хочет Руслан, с какой целью приходил? Просить прощения, вернуться ко мне или просто нервы пощекотать.
Пересилив себя, останавливаю Ирину, которая уже стоит в двери, собираясь и в самом деле уйти.
— Ир, прости… Это я от отчаяния. Вернись, пожалуйста, и расскажи конкретно, что надо Кузьмину?
Ирина не заставляет себя долго упрашивать. Я благодарна ей за это. Ведь без ее участия мне вообще никак…
— Знаешь, ни о чем конкретном он не говорил. Но очень хочет встретиться с тобой и, как он сказал, все решить.
— Что решить, Ириша? Неужели и без того не все понятно…
Видимо, в моем голосе Ирина уловила совсем уж паршивое настроение, поэтому постаралась поднять мой боевой дух.
— А ты согласись на встречу! С тебя ведь не убудет! И в ходе разговора определишь, стоит ли сообщать Руслану о ребенке. Но если хочешь знать мое мнение… — она мгновение оценивающе смотрит на меня, — то я считаю, что в любом случае надо. И так же считает Антон.
— Ведь ты пойми, продолжает она, — вот элементарно, ты попала в больницу, кто-то ведь должен о тебе позаботиться… Нет, ты не думай, я всегда помогу, но рядом должен быть человек, который тебе дорог…
— Дорог, Ира… Ты права. Но, как оказалось, Руслан, не настолько надежный человек, на которого можно положиться. Он весь в эмоциях… Запутался в интрижках… Поэтому, я не знаю… Я подумаю, а ты пока ничего ему не говори. Хорошо?
— Ладно. Только взвесь все и прими правильное решение. В конце-то концов, неужели тебе не обидно за себя, за своего малыша? Почему ребенок какой-то стервы будет расти в полной семье, а у твоего в графе «отец» поставят прочерк.
Смотрю на нее и не могу сдержать тяжелый вздох. Она в чем-то права, и я с ней во многом соглашаюсь. Но не во всем. И вообще я должна все сама взвесить, прежде чем решить, что и как. Поэтому устало прошу ее: