Не понимаю, как оказываюсь спиной на мягкой шкуре. А наглые руки забираются под мою тонкую маечку. Ткань ползёт вверх, а потом, кажется, и вовсе исчезает.
Я выгибаю шею, когда горячий язык начинает порочно кружить по возбуждённому соску…
С губ срывается стон… Я выгибаюсь дугой в мужских руках. Плыву в горячей истоме…
Как вдруг зажигается яркий свет. И прямо над нами звучит громкий истеричный женский голос:
— Гордей, ты вообще охренел?!
Глава 13
Я тут же в шоке отлетаю в угол, прикрывая кое-как грудь. Встречаюсь глазами с незнакомой разъярённой женщиной…
Первая мысль — это какая-то ошибка. Потом понимаю, что женщина назвала Гордея по имени, значит…
Перевожу ошеломлённый взгляд на Гордея.
Он тоже выглядит не менее поражённым.
— Блять, Наташа, откуда ты взялась? — цедит он сквозь зубы, сжимая раздражённо переносицу.
И тут же поворачивается ко мне, пытается прикоснуться, но я отскакиваю, как от ожога.
— Аня, иди наверх, я потом всё объясню, — кривится он, нервно оглядываясь.
— Дымов, ты ничего не перепутал? — ядовито выдаёт женщина. — Обычно эту фразу говорят жене, а не любовнице? Ещё нужно добавить: “Дорогая, это не то, что ты подумала”. Где ты успел выдрать эту прошмандовку? — брезгливо указывает на меня длинным алым ногтем.
А меня обваривает внутри от понимания: это его ЖЕНА? Я задыхаюсь, как выброшенная на берег рыба. Чувствую себя ужасно уязвимо и беспомощно под взглядом этой неприятной блондинки. Сглатываю ставший вдруг горячим комом воздух.
Начинает тошнить от понимания, в каком положении она застала нас… Боже, можно я просто провалюсь сквозь землю?
Прижимаю дрожащими руками майку к груди, пытаясь лучше прикрыться. Смотрю затравленно, как Гордей встаёт, поворачивается ко мне спиной.
— Тебя это не касается, — шипит агрессивно на жену, оттесняя её на кухню. — Ты зачем приехала?
— Волновалась за тебя, представь, — подбоченивается эта блондинистая стерва, не желая двигаться с места. — А ты тут с шалавой какой-то?
— Рот закрой, — рявкает Гордей так, что мне становится страшно за женщину.
Хватает её за рукав шубки и тащит на кухню. На меня не смотрит, и от этого становится ещё больнее.
Прошмандовка я, да? И сердце твоё не врёт, и глаза?
Смотрю им вслед, глаза наполняются слезами.
Как только они скрываются из вида, я тут же вскакиваю и бегу в ванную. Замыкаю дверь и дышу, как собака.
Из кухни доносятся возмущённые голоса. Я не разбираю, о чём они говорят. Разве это важно?
Жена-жена-жена, — стучит в висках.
Боже! Боже! Аня! За что тебе это?
Видимо, ты настолько безмозглая, что вселенная устала тебя макать в грязь снова и снова. А до тебя всё никак не дойдёт!
Тупая идиотка! Всхлипываю громко.
Смотрю в зеркало, кривлюсь от отвращения к себе, размазываю по лицу злые слёзы. Ненавижу! Ненавижу себя и всех мужиков! Козлы проклятые!
Раздаётся стук в дверь.
— Ань, ты тут? — слышу взволнованный голос Гордея.
— Не трогай меня, — шиплю с ненавистью.
— Ань, будь здесь. Сейчас я всё разрулю и вернусь за тобой. Я всё объясню, обещаю.
Его шаги удаляются, а мне хочется истерически засмеяться.
Разрулит он! Серьёзно? Как? Убьёт жену и в снегу закопает?
Проклятый лгун! Больше не хочу слышать ни одного слова!
Быстро натягиваю джинсы и водолазку. Скидываю свои немногочисленные вещи в сумку. Открываю тихо дверь, выхожу бочком.
Из кухни по-прежнему раздаются громкие голоса. Особенно противно по нервам бьёт визгливый голос блондинки. Слышу, в ход уже пошли слёзы.
Ловлю в дверном проёме картинку, как женщина хватает Гордея за руки и с плачем что-то доказывает ему.
И мне так больно от всего этого. И женщину эту по-хорошему, мне должно быть жалко, я ведь прекрасно понимаю её чувства на самом деле. Но… отчего же так больно. Как будто это моя семейная жизнь разбилась вдребезги!
Хватаю своё пальто, влетаю в сапоги, выскакиваю на улицу. Господи, что делать? Замечаю рядом с тем местом, где застряла моя машина, светящиеся шашечки такси.
Решительно иду вперёд, одеваясь на ходу. Холода не чувствую, у меня сейчас такой вулкан внутри, что мороз мне не страшен.
Понимаю, что дорога здесь почищена. Видимо, недавно прошёл трактор. Дохожу до моей букашечки. Чёрт, её теперь вообще не достать из-за наваленного снежного борта, оставленного трактором. Но сейчас мне плевать даже на машину. Мне нужно скрыться как-то от этого ужаса.