Голоса… Что за нах?
Открываю дверь чуть шире, прислушиваюсь.
Взволнованный голос Эвелины и мужской требовательный бас.
— У меня столько нет прямо сейчас, — Эвелина.
— А нам насрать! Хозяин послал привезти долг, — грубо, агрессивно.
— Заберите машину, — дрожит её голос.
— Этого мало.
— Остальное будет через пару дней.
— Что, думаешь, успеешь насосать? — насмешливо.
— Это не ваше дело.
— Ну как же… Аппарат у тебя рабочий. Может, попробуешь нас уговорить? — посмеивается второй. — А если через пару дней не будет бабок, мы твою милую дочурку по кругу пустим, поняла?
Вот тут у меня башня сразу же подтекает, и все здравые мысли улетучиваются.
— Что здесь происходит? — захожу в квартиру.
На диване сидит бледная Эвелина, а над ней двое крепких мужиков, один из них держит её за волосы.
— О, а это ещё кто? — разворачивается тот, что повыше.
— Это тот, кто тебе за дочурку череп проломит. Эвелина, ты во что вляпалась?
Глаза у этой курицы бегают, но она молчит.
Зато мужик криво ухмыляется, показывая неровные зубы.
— Бабла она нам торчит. Дамочка любит поиграть, знаешь ли. Казино, рулетка, карты. А карточный долг, это святое.
— Сколько?
— Пятнадцать кусков. Не рублей, естественно.
— Ни хера себе, — присвистываю. — Нормально ты так оторвалась.
— Я не виновата, — дрожат губы Эвелины. — Меня подставили.
— А машину ты чью собралась спустить, уж не Анину ли?
— Это моя машина, — огрызается Эвелина.
— Хороши подарочки, ничего не скажешь. На кого хоть работаете, мужики?
— На Седого! Слышал о таком? — борзо оскаливается.
— М, — поджимаю губы. — Эдуарда Семёновича? Как интересно. Ну так мы у него все детали и выясним. Вы присаживайтесь, мужики, не пылите, сейчас всё решим.
Набираю на телефоне своего старого знакомого. Мы с ним когда-то плотно работали, а потом я ушёл в легальный бизнес, а его затянула более тёмная сторона. Сейчас у него сеть подпольных клубов в разных городах нашей необъятной, ну и другие грешки имеются. Дороги наши несколько лет назад разошлись, но отношения мы с ним поддерживаем, и дела кое-какие нас всё ещё связывают. Он почти сразу берёт трубку.
— Дымов, какими судьбами? Я только про тебя вспоминал.
— Эдик, привет, — здороваюсь, сверля взглядом притихших мужиков и заламывающую руки Эвелину. — Дело к тебе есть. А чего вспоминал-то? — настораживаюсь.
— Да вот, жена твоя только что звонила.
— Наталья? Очень интересно. А вы с ней знакомы, разве? — неприятные черви шевелятся внутри.
Выхожу на кухню, чтобы поговорить без лишних взглядов.
— Ну так, пересекались пару раз, — отвечает уклончиво Седой, но я тут же всё понимаю.
— Мы разводимся. Так что можешь называть вещи своими именами. Ты спал с моей женой, так?
— Ты не пыли только, Гордей. Давно это было, — отвечает настороженно.
— Да пофиг уже, — усмехаюсь горько, снова глотая грязь. — Чего хотела от тебя Наталья? Уж не за подружку ли свою попросила?
— А ты по тому же поводу? Не думал, что у вас общие подружки имеются.
— Ну, не то чтобы подружки… Это моя тёща будущая. Сам понимаешь, не могу её на растерзание твоих упырей оставить.
— О как, — посмеивается Седой. — Ну, теперь многое встало на свои места.
— Так, чего у тебя там куда встало?
— Ну так жена твоя рассказала страшную историю, что подругу её кинула дочь родная, и попросила эту самую дочь найти и припугнуть. Чтобы она из города свалила и дорогу сюда забыла.
— Вот тварь! — темнеет у меня в глазах. — Но что-то мне подсказывает, что вы не договорились, иначе ты бы мне всё это не рассказал.
— Да сомнительная история получилась. Движений много, выхлопа мало. Да и Наталья… Как бы это мягче сказать… Много берёт на себя. Не зря мне чуйка подсказала, что тут сильно личным попахивает, а я это не люблю мешать дела и женские интриги.
— Чуйка у тебя отменная, это мы много раз проверяли. Дай-ка мне, Эдик, самому разобраться. Пару дней. Потом решим и с долгом, и с личными трениями.
— Ты на меня это… Зла не держи… Я с женой твоей так, по пьяной лавочке разик, и не знал я, чья она жена, а когда узнал, зашквар было говорить.
— Давай без подробностей, — сжимаю переносицу.
— Разбирайся там, а как решишь, приезжай ко мне. Буду ждать. Пацанам там моим трубочку дай.
Несу телефон настороженным мордоворотам. Они тут же вытягиваются по стойке смирно, кивают гривами, вежливо прощаются и уходят.
Мы с Эвелиной остаёмся вдвоём.
Смотрю на неё, как на поганого таракана. Так бы тапком и прибил.