Не дыша, я подошла к столу, села напротив. Так хотелось поднять глаза и увидеть, наконец, любимые черты, но где взять смелости? И о чём с ним говорить, если мысли только об одном, но это уже не имеет смысла? Взглянув на свою раскидистую утешительницу, я с трудом уняла волнение и выдала вдруг тайну, которую не знала даже Машка:
– Эту грушу посадил мой дедушка, когда у него родился сын – мой отец, а мы с тобой сидим на месте веранды маленького зелёного домика. Дедушкиного домика. Здесь когда-то был его участок.
Димка окинул взглядом огромную крону, восхищённо качнул головой:
– Значит, когда у меня родится сын, я тоже посажу грушу. – Вытянул руки, положив их на стол ладонями вверх. – И даже домик выкрашу в зелёный… если захочешь.
Я проигнорировала этот немой призыв, и зябко, а скорее испуганно, обхватив плечи, спросила строго, не давая ему больше шанса утащить меня в омут надежды:
– Что ты здесь делаешь?
– Говорю же – тебя жду.
– А как же свадьба?
Он отвёл взгляд, задумчиво пробежался им по детской площадке за моей спиной.
– Помнишь, я как-то сказал, что жизнь моя летит под откос? Так вот, при таком раскладе вместе с ней летела и жизнь бывшей невесты. Бессмысленно, правда? И кто-то должен был это остановить.
Мои, сцепленные на плечах руки, дрогнули и сами собою разжались, осторожно легли на краешек стола.
– Довольно неожиданное решение, учитывая ресторан, кольца, лимузин и платье за десять штук баксов…
– Но единственно верное. Я принял его ещё тогда, на берегу, просто… просто не мог сообщить об этом Эльвире по телефону, это было бы нечестно по отношению к ней и слишком уж похоже на бегство. А я не бежал, я точно знал что делаю. – Димка помолчал, разглядывая свои открытые ладони, и наконец, посмотрел мне в глаза. – А вот что было действительно неожиданно – так это увидеть, как вы с Петькой обжимаетесь. Очень уж душевненько у вас получалось! Признаться, я даже подумал в тот момент, что может это и не плохо – скатиться под откос и жить себе там припеваючи на всём готовеньком?
– И что, неужели Петька всё-таки рассказал тебе, что мы просто дурачились?
– Дождёшься от него, как же!
Димка смотрел на меня внимательно, словно изучал каждую чёрточку лица, и я, теряя последние капли воли, готова была поверить, что во взгляде его плещется стосковавшаяся нежность. Ладони – те самые, сильные и ласковые, которые я до сих пор не могла забыть – всё так же терпеливо ждали мои руки, и мне хотелось не просто коснуться их, а прижаться щекой…
– Если он ничего не объяснил, то почему ты до сих пор не… не под откосом? У тебя сейчас как раз первая брачная ночь должна начаться.
– Всё зависит от точки зрения. Кое-кто из несостоявшихся родственников считает, что теперь я именно там и нахожусь, и жизнь моя закончилась в тот момент, когда я сообщил, что свадьбы не будет. Так и сказали: "Катись-ка ты отсюда, недостойный, у нас кандидатов покруче тебя – вагон и маленькая тележка!" А я и счастлив был – покатился так, что только меня и видели.
– Интересно, – сердце моё забилось вдруг, как пойманная птичка, даже голос предательски задрожал. – Ну и что там, под откосом?
– Груша.
– Груша?
– Ага. Светлана Груша.
Я не выдержала и заревела. Светлое-светлое, нежное, как крылышки бабочки счастье, осенившее меня в тот миг, когда я увидела Димку с полчаса назад, оказалось вдруг таким мощным, таким неудержимым, что не было сил противиться ему, держать, скрывать… Да и зачем? Не лучше ли сотню раз подряд обжечься о его пламя, чем так и не рискнуть прикоснуться? Не помню, как Димка оказался рядом. Он сжимал меня в объятиях, качал на руках, словно ребёнка и шептал, что любит… любит… любит…
***
Рассвело. Мы стояли у подъезда и всё не могли расстаться. Всё говорили и говорили.
Оказалось, что в тот день, когда Димка решил устроить мне сюрприз на день рождения и вернулся, наконец, к нам на пятак, все были ему несказанно рады, все помогали накрывать поляну, все ждали меня… И разочаровались, и обиделись тоже все вместе. И даже объявили мне негласный бойкот. Но когда Димка дозвонился до Стаса и попросил передать остальным, чтобы не приходили в нужный день под грушу – отозвались как единое целое, провернули всё быстро и чётко, без лишнего шума.
– Но почему ты так долго тянул? – Я прижималась к его груди и не представляла, как заставить себя оторваться и пойти домой. – Я каждый вечер ждала тебя… А каждое новое утро встречала, как ещё один шаг к бездне. У меня даже двадцать седьмое число в календарике обведено красным кружочком…