Беременность так и не наступила. Каждый месяц я с тайной надеждой ждала определённые дни, но мой цикл работал как часы на Спасской башне. Точно и без сбоев.
Всё тяжелее становилось сдерживать эмоции, когда девочки на работе или кто-то из знакомых, спрашивали, не беременна ли я. Словно назло заводили эти разговоры.
— Для себя решили пожить? Правильно!
— Смотри Юлька, потом тяжело рожать будет! Не затягивайте!
— У тебя что, не получается забеременеть? Сходи к врачу.
— У мамы есть одна знакомая бесплодная. У неё вообще детей не было. Представляешь?!
— Детей-то рожать собираетесь? Или так и будете только для себя жить?
— Как без ребёнка-то? Кто в старости стакан воды подаст?
Беспардонные эти вопросы и разговоры раздражали и заставляли нервничать ещё больше. В конце концов, я стала грубо хамить в ответ и обрывать любопытствующих на полуслове: "Какое вам дело?" Люди отступали, но неприятный осадок от разговоров оставался.
Каждый раз, когда наступали женские дни, я тайком плакала в ванной, а Пашка с каждым месяцем мрачнел всё больше.
Я чувствовала, что и секс у нас становился похож на отчаянную попытку сделать ребёнка, а не доставить удовольствие нам обоим.
Даже то тепло, что возникло между нами, таяло, истончалось, неумолимо утекало, как вода между пальцев. Муж отдалялся, всё больше времени проводя за учёбой и переводами в своей бывшей комнате, превратив её в рабочий кабинет. А я не знала чем его удержать. Что я могу ему предложить? Горячий ужин? Заботу и ласку? В прошлый раз его ничто не остановило. Даже моя искренняя любовь и обожание. Даже сын.
— Юля, нужно поговорить.
Я так глубоко задумалась, сидя перед пишущей машинкой, на которой изливала свою тревогу бумаге, что не услышала, как Пашка вошёл в комнату. Босой, в домашних брюках и футболке, со взъерошенными волосами, словно запускал в них пальцы и дёргал в разные стороны. Несмотря на это, муж выглядел очень серьёзным и собранным.
По напряжённому выражению его лица поняла, что разговор будет для меня непростой. Даже тяжёлый. Если не убийственный. Вот в одну секунду поняла, что это ВСЁ!
— Ты меня бросаешь? — страх сковал тело так, что я не могла даже гордо выпрямиться. Только голос звенел, срываясь в фальцет. О чём Пашка думал последние два дня, закрывшись в комнате под предлогом работы и сведя наши разговоры практически к нулю?
— Бросаешь?
Пашка болезненно поморщился, словно мой вопрос хлёстко ударил по лицу.
— Зачем ты так, Юль? — муж сел рядом на диван, развернувшись ко мне всем телом в одним слитном движении. — Давай поговорим. Мы взрослые люди, я хочу, чтобы ты поняла меня. Выслушай для начала.
Я в панике шарила взглядом по мужу, по дивану, по журнальному столику, с печатной машинкой, для удобства продвинутому ко мне, и не могла ни за что зацепиться. В конце концов, уставилась на свои, лежащие на коленях, руки.
— Ну давай, говори.
— Юль, — Пашка рассеянно потёр пальцем бровь. — Я же рассказывал тебе, что у меня, кроме Сергея, не было детей?
Я сцепила пальцы в замок и с силой сжала их, готовясь услышать что-то неприятное, возможно болезненное.
— Их не было не потому, что я или мои жёны не хотели детей. Инфекция, которой я переболел в Израиле… сделала меня бесплодным.
Я вскинулась, заскользила взглядом по лицу мужа.
— Ты думаешь, что сейчас тоже бесплоден?
Пашка пожал плечами и вымученно улыбнулся.
— А вдруг? Вдруг проблема пришла со мной и в эту жизнь?
— Но ты ещё не подцепил инфекцию. Ты здоров.
Несложно сопоставить факты. Не было ещё никакой болезни, откуда ей взяться? Мы ещё не дожили до этого момента.
— Юль, это не всё. — Пашка снова напряжённо потёр бровь. Тяжело выдохнул решаясь. — Я не всё тебе рассказал. Там в Израиле, ещё до болезни, мы с Рахель прошли полное обследование. Мы два года были женаты, но дети не получались. Она настояла на анализах. Моя спермограмма показала, что у меня очень маленький процент подвижных и здоровых живчиков. Один на сотню. То, что у нас с тобой родился Серёжка можно считать чудом.
Я задохнулась. Эта новость была оглушающей. Я не верила. Не хотела верить. Он врёт!
— Почему ты не сказал мне об этом? Почему не признался сразу?
Я прижала руку к, перехватившему спазмом, горлу.
— Как, Юль? — возмущённо поднял брови Пашка. — Ты себя помнишь в тот момент? Если бы у тебя не было надежды, ты бы справилась? Мне нужно было тебя добить?