Это… это несправедливо и подло.
Может, отца подговорила маменька, и они решили мне таким образом отомстить? Решили отомстить своей родной дочери за то, что лишила их тёплого места в столице.
Меня покоробило, сердце съёжилось в комок, а потом вдруг хлопнуло, стало огромным и тяжёлым. — Почему вы так ненавидите меня? Всё из-за того, что я отказала Алексу? Этому напыщенному золотому индюку, который не постеснялся поднять на меня руку! Который изменил прямо на нашей свадьбе с моей лучшей подругой? Алекс угрожал мне! И вы готовы рисковать моей жизнью?
О, небо, неужели я сказала это? Прямо в лицо отцу!
Я задыхалась, меня лихорадило, позвоночник прошиб холодный пот, а тело закололи миллионы острых жалящих игл. Я сказала отцу то, что думаю. В порыве эмоций мне ещё хотелось упомянуть Элли. Поведать о том, что она несчастлива в браке. На душе заскреблись кошки. А может, на неё тоже надавили в своё время? Или, быть может, она хотела уйти, когда узнала, что Маркус ей изменяет? Но ей не дали этого сделать.
— Я более не могу платить за твоё обучение, — странно, но папа остался совершенно спокойным, даже бровью не повёл. — Все наши деньги сейчас застряли в столице, я дал добро на строительство новой аптечной сети.
— А что же деньги Голденов? Маменька сказала…
— Они лежат в банке на моём счету, но я бы не хотел их брать. Так что замужество единственный для тебя выход окончить академию.
— Это не выход, — парировала я, — это тупик. Алекс мне весьма доходчиво объяснил, что после свадьбы я должна буду отчислиться из академии, — встав с кресла, подошла к окну. Горло сдавливал спазм, перекрывая дыхание. Я пыталась втягивать мелкими глотками воздух, но и его мне критически не хватало. Перед глазами замелькали разноцветные мушки. — Истинность — это не дар небес, — прошептала я, всматриваясь вдаль и сдавливая своё запястье, на котором “красовалась” золотая вязь. — Истинность — проклятие. Сначала Элли, сейчас я. Мы будто не принадлежим себе. Но ты ведь знаешь, как избавиться от этого? — я развернулась к отцу, да так резко, что даже закружилась голова.
— Избавиться от метки? — папа помотал головой. — Никогда не слышал о таком.
— Если ты не слышал, это не означает, что способа нет!
— Мари, — в папином взгляде зародился нехороший блеск, — ты отходишь от темы нашего разговора.
— Я поеду в Ломард! — гордо приподняла подбородок.
Пусть я её не закончу, но у меня хотя бы будет шанс узнать об этой треклятой метке. В академии находится самая обширная библиотека во всём королевстве, и там, уверена, я смогу что-нибудь отыскать.
— Марианна, — отец насупился, — ты разве меня не слышала? У меня нет денег на взнос.
— У тебя нет, у меня есть. Неужели забыл, что я получала стипендию. Мне удалось скопить немного, на весь взнос не хватит, но на половину я точно наскребу.
— Мари, — папа сокрушённо помотал головой, — я не… — он не договорил.
Внезапно на улице поднялся сильный порывистый ветер, деревья в саду зашелестели, в воздухе вихрем завертелись облачка пыли, вдалеке прозвучали крики и нервные восклицания слуг, а после я увидела, как в окне отразилась золотая чешуя. Сердце в этот момент провалилось вниз, ладони похолодели, и я едва не рухнула на плиточный пол, потому что ноги мои подкосились.
В саду, прямо напротив окна папиного кабинета, приземлился Золотой дракон.
Папа сохранил хладнокровное молчание, тогда как влетевшая в кабинет маменька сказала мне больше слов, чем за эти две недели. Она была так возбуждена и… рада, что даже позабыла о своей обиде на меня.
— Пойдём, — щебетала она, — тебя нужно привести в порядок.
Маменька сама выбрала для меня платье, украшения, сделала причёску, надушила своими лучшими духами. Так что уже через тридцать минут я стояла перед зеркалом во всеоружии — это она так сказала. Мои же мысли были очень далеки от её. На место шоку пришло ледяное спокойствие и безразличие к происходящему.
Даже если в саду приземлился сам король, моего решения это не изменит.
— Ты должна попросить у него прощения! — напоследок огорошила меня мама.
Я взглянула на родительницу, в её суровые глаза, брови, которые чуть подрагивали от напряжения, острые скулы, тонкий точёный нос. Раньше я и помыслить не могла, что она будет относиться ко мне как к вещи, позабыв о моих чувствах.
— Мари, ты меня слышишь? Попросишь у Алекса прощения за сорванную свадьбу.
— Как скажете, — холодно отчеканила я и, круто развернувшись, последовала в сад.
Разговаривать с Алексом у меня не было никакого желания. Я была готова запереться в комнате, да вот только дверь могли бы вышибить. К чему лишние траты?
Бывший жених сидел, вальяжно устроившись в беседке. Лицо его сияло в лучах полуденного солнца, но я не заметила в нём ни горечи, ни малейшего признака раскаяния, ни малейшей тягостной думы о своём поступке.
Зачем он прилетел? Снова захотелось унизить меня? Растоптать в пыль остатки моих чувств?
— Мари, — как только Алекс заметил меня, он тут же поднялся на ноги. Высокий, широкоплечий, золотые кудри разметались по плечам, а глаза цвета лазурного неба в обрамлении густых чёрных ресниц сверкали почти фантастическим пламенем. Алекс был красив. Очень красив. Но я знала, что за всем этим лоском скрывается гнилая, безжалостная душонка.
— Зачем прилетел? — я старалась сохранить выдержанное хладнокровие, однако больше всего мне хотелось вкатить ему чем-нибудь тяжёлым.
— А ты не догадываешься? — Алекс улыбнулся, мягко, нежно. Как тогда, когда мы с ним впервые повстречались. В то время я ещё не знала, каков он на самом деле. — Конечно, забрать тебя. Ты ведь моя истинная.
— Забрать? — я чуть воздухом не поперхнулась. — Ты сейчас серьёзно говоришь? А то что произошло? Забыл? Стэйси…
— Слушай, — парень взял меня за руку. От его прикосновения по телу пробежали сотни мурашек, метка на запястье загорелась, и внутри начало разливаться тепло, которое я изо всех сил старалась подавить в себе. — Я был пьян. Стэйси она… она вешалась на меня весь день, потом уволокла в эту подсобку… Прости меня, — на выдохе проговорил он. — Не знаю, что на меня нашло.
Как же мне хотелось верить ему, но было одно очень большое “НО”, в этой истории.
— Ты сказал, что любишь её, а меня нет, — к горлу подкатил тугой ком. — Сказал, что ты не выбирал меня, это сделал твой дракон. Только вот что-то не складывается в этой ситуации. Насколько я знаю, дракон и человек неразрывно связаны друг с другом. Как по мне, ты вешал лапшу на уши не только мне, но и Стэйси. Золотой дракон не способен любить никого, кроме себя! — я выдернула свою руку, жар тут же схлынул, даже дышать стало легче. — Так что отправляйся в имение и скажи своей дорогой маменьке, что я решения не поменяю.
Алекса покоробило.
— Да-да, я знаю, по своей воле ты бы сюда не заявился. Ещё и пафоса не забыл добавить. Прилетел. Золотой дракон. Крыльями размахал, — ехидничала я.
Не знаю, что на меня нашло. Нужно было просто сказать — НЕТ и уйти.
— Никогда, — продолжила я. — Никогда я не прощу тебя! Можешь убираться!
Зрачки Алекса сузились до звероподобных, крылья носа яростно раздулись, губы задрожали, скулы стали острыми.
— Ты поменяешь своё решение, — лицо обдало жаром. — Сама приползёшь ко мне на коленях и будешь умолять, чтобы я принял тебя обратно.
— Это мы ещё посмотрим, — отчеканила я, хотя у самой колени дрожали от страха.
— Увидимся в академии. Хотя на твоем месте, я бы там не появлялся! — дракон прищурился, презрительно фыркнул и, перевоплотившись, взлетел.
Снова поднялся ветер, и от его потоков меня отбросило в розовые кусты. Когда я встала, увидела, какую разруху оставил после себя Алекс. Беседка разрушена, кусты потоптаны, деревьям тоже досталось — поломанные ветки лежали чуть ли не на всей территории нашего дома.
— Мари! — через пару минут в сад выбежала маменька. — Что ты натворила?
— Что я натворила? — сдерживаться уже не было сил. Я сделала глубокий вдох, чтобы хоть как-то успокоиться, и закрыла глаза. — Мне очень жаль, что вам так не повезло с младшей дочерью, — подавляя слёзы продолжила я. — В отличие от старшей, у неё просто невыносимый характер! Но вы не переживайте, скоро она уедет и больше вас не побеспокоит! — я сглотнула налипший на горло комок и открыв глаза, отправилась к себе в комнату.