Я оборачиваюсь к ней и фыркаю. А потом у меня вырывается смешок. Истеричный и нервный. И я падаю на подушку и прикрываю глаза. В ушах шумит.
Селим тут же подрывается с места и летит к своей ненаглядной.
- Ненавижу, - в который раз говорю, а боль внутри все также не унимается. Не помогает. Не лечит.
Пользуюсь тем, что они там о чем-то говорят и все-таки сажусь на диване, сжимая зубы и прикладывая неимоверное усилие. Гул в ушах усиливается, а перед глазами появляются черные мушки.
Кое-как встаю на ноги и, как молния, все тело простреливает боль. В каждой клетке тела. Жгучая, мучительная и все более нарастающая, хотя уже такой силы не могу стерпеть. Слышу скрип своих зубов, будто крошатся.
Вскрик слетает с моих губ неосознанно, а в глазах стремительно темнеет. Чувствую как по ногам течет что-то теплое...
- Эльнара! - голос Селима доносится как сквозь толщу воды, а я уже проваливаюсь в спасительную черноту.
Глава 3. Потеря
Что-то часто стала я падать в обмороки. Два раза за день - слишком много для меня одной. Да и не пристало молодой невестке так себя вести.
Как говорила свекровь? - не пристало тебе болеть или чувствовать себя плохо. Нечего такое придумывать, все с тобой в порядке.
Если так посмотреть, то и вправду хоть какой-то порядок у меня в жизни был - работающий муж, еда, одежда, крыша над головой - должно хватить на безбедную жизнь.
У других и такого ведь нет. Надо быть благодарной.
Постоянно твердила она…
А я была благодарна… но, кажется, недостаточно. Раз такая у меня судьба незавидная.
И вправду говорила моя бабушка - главное, чтобы судьба была красивая, а не твоя собственная внешность. Была права. Мудрая была…
Только как же мне свою красоту внешнюю обменять на красоту судьбы? Уже поздно. Все сложилось совсем не как у счастливых.
- С ней все в порядке, - женский строгий голос со стороны на периферии сознания заставляет выныривать из кисельных мыслей. Хоть без страшных сновидений обошлось в этот раз…
- А когда она придет в себя? - скрипучий голос свекрови с противоположной стороны режет слух, и на меня лавиной наваливаются воспоминания.
- Уже скоро, - спокойный ответ. Даже бездушный, я бы сказала. Только потому отвечает, что надо. Только и всего.
Глаза открыть не получается. Веки будто слиплись и не желают больше давать мне доступа смотреть на этот мир.
- Что, - выдыхаю и сил совсем не оказывается, - случилось? - поворачиваю голову в сторону незнакомого мне голоса.
- Все уже позади, вам нужно беречь силы, - ответ снова строгий. Только вот мне чудится другой подтекст.
Поворачиваю чугунную голову к ней и разлепляю веки. Вижу размытую
- Что позади? - тут же настороженно переспрашиваю.
- А то, что ты не смогла сберечь моего внука, - отрезает обвинение свекровь. И снова это вечное недовольство в ней. И превосходство. Она ведь смогла родить наследника…
Смысл сказанного до меня доходит с трудом, но когда получается осмыслить, то в голове словно вспышка озаряет все. Тру глаза ладошкой и фокусирую зрение.
Вижу женщину лет сорока. Ухоженная, с собранными назад темными волосами, лицо и не выражает никаких эмоций, кроме строгости. И халат у нее белый.
Еще через месяц после нашей свадьбы людей в таких халатах я очень частно видела, общалась. И тогда со мной была свекровь. Наблюдала, давала свои особо ценные советы. И постоянно спрашивала у врачей: «Она бесплодна?»
И каждый раз те разводили руками и говорили, что «невестка у вас здорова».
И так целый год. Муж обследовался отдельно.
Поэтому он не слышал, когда каждый раз по дороге домой драгоценная мама мужа не упускала возможность обвинить меня чуть ли не во всех смертных грехах.
Поначалу меня это очень задевало и я пыталась хоть как-то оправдаться, но быстро научилась не перечить, иначе проблем становилось еще больше.
А потом еще год безуспешных попыток ЭКО… и снова обвинения в мою сторону, что я пустоцвет, не способная даже родить ребенка.
Однажды я все же попросила у Селима развода. У меня не было больше сил выносить все это. Тогда я его впервые обвинила в отсутствии поддержки. Мне все приходилось проходить одной. Про поведение свекрови смолчала, не чмогла юы выдержать укора еще и с его стороны.
Но Селим был против. Даже разозлился тогда и с тех пор мы больше не предпринимали попытки решить проблему через врачей. Мы просто жили дальше… И я каждый свой день начинала и заканчивала с молитвы о том, чтобы я однажды стала мамой….
А теперь «не смогла сберечь моего внука» на повторе звучит в соей голове.
- Что вы сказали? - отчаянье затопило мое уже изрядно израненное сердце, но проблемы до этого, оказывается, не такими большими и были. - Что значит не смогла сберечь? Что это значит, скажите? - в отчаянии требую подробностей.
Две пары женских глаз смотрят на меня, а я впиваюсь взглядом в женщину врача. Она отводит глаза, а меня трясет.
- Скажите, что это не правда? - опираюсь и приподнимаюсь на локте, губы трясутся и . - Скажите, что смогли сберечь моего… ребенка? И что…
- Сожалею, - тихо ставит мне приговор врач. - Мы уже ничего не могли сделать. Ваш организм отторг плод…
- Ты, как всегда, бесполезна, - презрительно перебила ее все та же свекровь и фыркнула. И снова ее излюбленный высокомерный взгляд. Смотрит так, будто я грязь под ее ногами.
Я не обратила на нее внимания, хотя она уже начинала надоедать как назойливая муха.
Но за три года я научилась пропускать мимо ушей ее колкости. Но если раньше ее выпады я стойко переносила, то в данный моиент они раздрожали.
Откинулась на подушки и закрыла глаза. И только осознала, что все это время плакала - все лицо мокрое от соленых слез и шмыгнула носом. Зажала руками виски и до боли стиснула зубы.
Как так вышло? Я смогла наконец-то забеременеть… совсем ненадолго…
Тяжелее всего было уместить в голове услышанную новость. Машинально потянулась к животу. Погладила и тут же сжала простыню.
Так больно мне никогда не было. Из меня словно душу вырвали. Растоптали, уничтожили… А я все равно виноватая.
Я душила в себе рыдания. Некому поплакаться, не с кем разделить мою боль… а мама Селима все так же что-то бубнила, вновь-вновь сетовала на тяжелую судьбу…
- Вон отсюда, - процедила сквозь зубы. И настала тишина. Гробовая. И такая спасительная.
- Ты как со свекровью разговариваешь? - возмутилась старуха.
Она и вправду была в возрасте. Уже почти под шестьдесят, и при взгляде на таких говорят, что время их не пощадило.
Никогда еще людей я не судила по внешности, но сейчас у меня точно глаза открылись. Сморщенное морщинистое лицо. Опустившееся веко над круглыми глазами. Опущенные уголки губ. Обвисшая кожа шеи…
Вгляделась и повернула чуть голову, словно желая увидеть ее под другим углом обозрения.
Но ничего не поменялось. Только вечное презрение в глазах.
С усилием, но все же села на больничной постели, проигнорировав замечание врача, чтобы не утруэдала себя.
Если бы она знала через что мне пришлось пройти с этой женщиной за всю сою семейную жизнь, то у нее не повернулся бы язык такое сказать - «не утруждайте себя».
- А как разговаривают с предателями? - обманчиво милым голосом спросила и посмотрела прямо на мать моего бывшего мужа.
Теперь они мне все бывшие, что сестрица моя, забравшаяся в постель к мужу-предателю, что мать его - не удивлюсь, если она была причастна ко всему этому балагану.
Женщина прямо-таки подобралась после моего такого непривычного для ее слуха обращения, с возмущением потрясла головой, но слов не нашла для ответа. А я продолжила:
- Может вы просветите меня? - положила руки на вытянутые на постели ноги, но не переставала улыбаться.
Хотя готова была рвать и крушить все вокруг. Внутри все клокотало от боли и горечи потери. Душила обида на такую несправедливость жизни. Чем я заслужила такую жизнь? Когда успела согрешить? Смогу ли выдержать это испытание?