Андрей Иванович с удовлетворением наблюдал за мной. Замечая, как доходит вся информация и вследствие этого меняется моё лицо.
Мне хотелось скорее убежать из этого дома. И никогда не видеть свекра, и больше не встречаться с Арсением.
Я сразу стала анализировать информацию. Интересно, сколько по времени продолжался роман мужа с этой брюнеткой? А что, если Андрей Иванович сам свёл сына с Елизаветой? От каждого нового вопроса в голове становилось только хуже.
Я всегда избегала влиятельных родителей мужа. Старалась меньше контактировать с ними. Но сейчас не было больше сил держать все эти вопросы в себе.
— Зачем вы это сделали? — тихо спросила я.
— Сделал что? — постарался изобразить непонимание Нечаев.
— Подбросили мне фотографии. — зло отчеканила я.
— О, сиротка начала задавать вопросы! Ну что же, я отвечу. Арсений слишком увлёкся тобой. Ты же понимаешь, что ваш брак не долговечен.
— Нет, не понимаю. — грубо перебила я.
Мужчина с удивлением посмотрел на меня. Нечаеву-старшему нельзя было перчить и уж тем более откровенно хамить. Об этом знали все.
— А ты дерзкая. Вы все детдомовские такие? — снова расхохотался мужчина.
Было противно смотреть на него. От его грозного оскал и желтоватых зубов мутило. Внутри тела пульсировала нервная дрожь. Хотелось выплеснуть свои эмоции, разозлить я или закричать. Но я была в доме, где собирается элита. А значит должна вести себя как истинная леди. Именно это внушал мне Арсений за все годы брака.
— Не вам решать о долговечности нашего брака. Может быть вы и влиятельный человек, но никто не вправе решать судьбы людей! — процедила я сквозь зубы.
— Я вправе решать судьбу каждого. И в том числе твою!
Нечаев перестал смеяться и стал как обычно серьёзен. Он ткнул в меня пальцем с такой силой, что я сделала шаг назад. Но мужчина не отступал. Он с напором двигался на меня.
— Неужели ты думала, что я позволю своему сыну жить с тобой и дальше?! Арсений — молодой и успешный. У него ещё будет достойная жена и дети. Он мой единственный сын! Я не позволю, чтобы Арсений испортил себе судьбу с сироткой из детского дома! Ты и так слишком задержалась в нашей семье!
Каждое слово свекра отзывалось пронзающей болью в моей душе. Как можно так сильно ненавидеть человека? И за что? Только из-за того, у меня нет влиятельный семьи и миллиардов на счетах?
Боль и унижение окутывали изнутри. Голова сильно закружилась. Я чувствовала, как сильно бьётся мой пульс. Резкая боль пронзила внизу живота. Последнее, что я видела, было удивлённое лицо Арсения, который вышел на балкон.
Глава 9
Веки были невероятно тяжёлыми. Я с трудом отходила от глубокого сна. Создавалось впечатление, что внутри головы рассеивался туман, который мешал думать.
Я медленно открыла глаза. Резкий свет заставил снова их закрыть. Странное ощущение бодрствования граничило с усталостью в теле. Я решила ещё немного полежать с закрытыми глазами, чтобы собраться с силами.
Последнее, что я помнила, это разговор со свекром. А потом случился какой-то провал. Неужели я упала в обморок? Или это все мне приснилось? Любовница мужа, признание Нечаева в том, что это он подбросил фотографии… Нет, мне это был точно не сон. Сознание медленно возвращало мой разум в реальность.
Но что-то отвлекло от собственных размышлений. Это был шёпот. Две девушки разговаривали между собой где-то совсем рядом.
— Бедняжка. Жаль её. Такая молодая и красивая. — шептала одна.
— Да ладно. С их деньгами у неё ещё все впереди. — тихо говорила другая девушка.
— Ох, не знаю.
— Оля, не придумывай. Кого ты жалеешь. Это же невестка Нечаева. У них куры денег не клюют!
Я начала понимать, что девушки активно обсуждают меня. Что-то было не так. Я слегка приоткрыла глаза. Это была больничная палата. Значит, на мероприятии я упала в обморок. Вот почему такая слабость в теле. Меня отвезли в больницу.
Девушки неподалёку были двумя медсестрами. Они так увлечённо шептались, что даже не заметили, как я открыла глаза. Та, которую звали Оля была слегка полноватой. А вторая, наоборот, худощавая. Девушки, между тем, продолжали.
— Это нам с тобой на одну зарплату жить. А у этой все есть. Так что не жалей её, Оля. — говорила худощавая.
— Ну знаешь ли, никакие деньги ей ребёнка не вернут. Жалко её, ведь ещё не знает, что выкидыш у неё. Ребёночка потеряла, а такая молоденькая.
Я резко открыла глаза полностью. Рука непроизвольно потянулась к животу. Я попыталась сесть. Медсестры заметили мои движения.