Мне нужно было собраться. Казалось, что вокруг меня идут боевые действия, созданные руками любимого человека. Мужа, с которым мы прожили столько лет. Которого я знала больше половины жизни.
С которым мы прошли то, через что проходят без последствий от силы треть пар… И который сейчас - а ощущалось всё именно так - объявил мне войну.
- Нет, Надя… - сказала я, отняв руку от лица и покачав головой. - С папой мы ничего не утрясали, как он выразился. Но это не главное. Меня просто убивает то, как спокойно ты говоришь о том, что у твоего отца скоро будет ребёнок. И что твой отец обзаведётся новой женой.
- Но если вы больше не любите друг друга… - начала дочь, на что я её оборвала:
- Это он меня больше не любит! И если бы сегодня я не попала в аварию, в которой познакомилась с беременной любовницей твоего папы, то я бы, наверное, ничего так и не узнала.
- Узнала бы! Папа сказал, что уже сам хотел во всём признаться, просто опасался навредить Малинке.
Навредить! Да, пожалуй, Миша именно так и выразился в разговоре с Надей. Вряд ли бы дочь стала облекать действия своего отца именно в такие слова.
- А сейчас не опасается? - с насмешкой в голосе поинтересовалась Алика.
- А сейчас всё выплыло наружу само, - пожала плечами Надя.
Я смотрела на неё, старательно отводящую глаза, и мне чудилось, будто бы между нами стоит непробиваемая стена, которую сейчас выстроила и продолжала выстраивать моя собственная дочь.
Но существовать так и дальше мы попросту не сможем. Ведь я уже привыкла к тому, что с обеими девочками могу обсуждать едва ли не всё, учитывая их возраст, разумеется. Потому и предприняла попытку, что называется, поговорить по душам, как мы часто это делали со старшей дочерью раньше.
- Надя, твой папа очень сильно меня обидел. Не иначе как оскорблением, его измену сроком в год я счесть не могу, уж извини.
- Мам… папа сказал, что это только ваше дело. И я считаю, что он прав. Его отношение к нам, как к своим детям, не изменится. А взрослые разводятся и живут отдельно, так бывает.
Те фразы, что говорила дочь, показались мне словно бы выученными. Как будто Надя шла домой с чётким пониманием, что попадёт едва ли не на экзамен. И вот теперь выдавала заранее заготовленные фразы-ответы.
- Надюх, слушай… Неужели ради обещанной карьеры модели можно забыть обо всём? - спросила тётя, глядя на Надю сверху-вниз.
- Аль, ну о чём я забыла?
Надежда всплеснула руками и вскочила на ноги. Тётя была для неё тем человеком, ко мнению которого она всегда прислушивалась. Они даже на «ты» с ней были. И сейчас, очевидно, понимая, что Алика встала на мою сторону, Надя была готова воевать ещё и с ней. Подумать только, за место под солнцем, обещанное моделькой, с которой год спал её же отец!
- Об уважении. Вот, о чём ты забыла. О том, что так, как сегодня поступил твой папа, дела не делаются. И что год жить на две семьи - это означает втаптывать в грязь всё хорошее, что он видел от твоей мамы. Ты уже взрослая девочка. Раз понимаешь свои перспективы, которые тебе пообещали за то, чтобы ты встала на сторону отца, должна понимать и то, что маме ты сейчас делаешь больно.
Надя закатила глаза. Лицо дочери пошло белыми пятнами.
- Я делаю маме больно тем, что выбираю свою жизнь? Не её, когда мы обе будем сидеть и плакать в подушку? Это от неё муж уходит, а не от меня! А мой папа так и будет присутствовать в моей жизни дальше! И не нужно это у меня отнимать!
Пролетев к выходу из кухни, Надя хлопнула дверью в свою комнату. Наверняка её слышали и мама, и Лизка. Но у меня уже не было сил ни на то, чтобы идти следом за дочерью и продолжать этот разговор, в котором всё было ясно и так. Ни на то, чтобы обсуждать это с Аликой. Тётя тоже не стремилась беседовать о случившемся снова. В том, что произошло, всё тоже было яснее ясного.
- Хочешь, сегодня у тебя с ночёвкой останусь? - спросила Алика, когда в прихожей показалась мать, сообщившая, что ей, пожалуй, пора домой.
Я помотала головой. От мыслей о том, что останусь одна с настроенной по-боевому старшей дочерью и плачущей младшей, становилось не по себе. Но это были мои дети, мне с ними и предстояло вести диалог дальше.
Мне предстояло встать утром и приготовить завтрак, потому что наша обыденная жизнь будет течь дальше, вне зависимости от того, живёт с нами теперь Миша или нет.
- Спасибо, не нужно. Я провожу, - натянуто улыбнувшись Алике, я поднялась из-за стола и прошествовала следом за ней в прихожую.
Пока тётя одевалась, мы все трое молчали. Мама так и вовсе делала вид, что ничего экстренного не произошло, хотя, наверняка видела по Малинке, как той горько и больно.