Платон устраивает мне экскурсию, как будто он меня не в гости привёл, а собирается продать эту квартиру.
— Здесь ванная, там мой кабинет, о забыл, пойдём покажу, самую красоту.
Из гостиной есть лестница наверх, мы поднимаемся и как будто оказываемся в оранжерее. Много красивых цветов с пола до потолка, все усыпано зеленью, очень красиво. Я смотрю на это и, наверное, из меня вырывается восхищённый вздох:
— Как красиво, это ты сам за всем ухаживаешь?
— Да, люблю всякие растения.
— А я и не знала.
Затем он провёл меня в гостевую комнату, комната была очень уютной, в нежно-голубом цвете. Большая кровать, широкое окно, шкаф.
Вообще, квартира Платона мне понравилась.
— Можешь жить здесь столько сколько нужно, — сказал Платон, когда закончил экскурсию.
— Прости, не хотела тебя стеснять.
— Ты меня не стесняешь.
Затем Платон приготовил ужин — спагетти с каким-то вкусным соусом и мясом. Это тоже для меня стало открытием: не знала, что он так вкусно готовит. Как я мало, оказывается, о нем знаю.
— Очень вкусно, спасибо, — сказала я после ужина.
Было уже поздно. Такой насыщенный день. Даже не верится, что за один день могло произойти столько событий.
— Я помою посуду, — сказала я, мне надо было хоть как-то отплатить ему за гостеприимство.
Он не возражал.
Когда я управилась, сказала, что пойду отдыхать. Пожелала ему спокойной ночи, но, когда проходила мимо него, он остановил меня за руку, и коснулся рукой до моей шеи. Тело моментально снова вспомнило все его прикосновения, мне показалось, что он сейчас меня поцелует.
— У тебя уже синяк появляется, надо чем-то намазать, сейчас принесу мазь.
Платон пошёл за мазью, а я выдохнула.
Он вернулся и протянул мне тюбик.
— Спасибо, ещё раз спокойной ночи.
— Хочешь мы тоже снимем видео? — неожиданно спросил Платон.
— Что? — не передать словами, как я удивилась его вопросу.
— Андрей тебе не верит, не хочет от тебя отступать, да ещё посмел сделать тебе больно. Если хочешь, мы можем отправить ему видео.
— Платон, ты же несерьёзно это? — я даже попыталась улыбнуться, чтобы развеять появившуюся напряженную атмосферу, но он смотрел серьезно. А я уже думала, что ничему сегодня уже не смогу удивиться.
— Он же твой брат. Ты же не хочешь, чтобы он узнал о том, что между нами было? Он тебя не простит…
— При чем здесь мой брат! Он обидел тебя, поэтому меня не волнует, что он думает.
Платон снова взял меня за плечи, как тогда перед выходом.
Смотря прямо в глаза, сказал:
— Послушай, я знаю, что сейчас не самое подходящее время для этого. Но после того, что сегодня между нами было, я не могу тебе не сказать. Я должен был сразу тогда и сказать. Я должен сказать сейчас, — он выдохнул и продолжил:
— Я тебя люблю. Очень давно люблю.
Я начала мотать головой, как будто это могло помочь мне не слушать.
— Я знаю, что сейчас тебе не до этого. Тебе надо пережить развод и оправиться от предательства, но если… Если ты когда-нибудь будешь готова снова влюбиться, пожалуйста, влюбись в меня. Я не хочу ещё раз опоздать.
После этого он отпустил меня и ушёл в свою комнату. Я тоже зашла в гостевую и закрыла дверь. Сердце бешено стучало. После всех событий последнего месяца я точно чем-нибудь заболею от потрясений.
Что я только что услышала? Платон любит меня и давно? Значит, Андрей не шутил тогда, когда в шутку говорил про «влюбленного в меня брата»?
Может быть, я и подозревала раньше, что это могло быть правдой, но все равно меня это шокирует. Как он мог так долго скрывать? Да почему он вообще любил жену своего брата? Платон он ведь не такой. Он правильный и хороший.
Хотя правильным и хорошим для меня совсем недавно был и Андрей.
Я легла спать, но долго не могла заснуть. Сердце по-прежнему бешено стучало. Уже вторую ночь толком не сплю, а думаю. И что мне дальше делать?
Глава 14. Давняя история
Платон
Эта история началась очень давно. Ещё в школе. Тогда наш отец только-только начал поднимать свой бизнес, мы были обычной небогатой семьей, мы с Андреем ходили в государственную школу.
Ира училась на два класса старше. Не помню, когда впервые ее заметил, но знаю точно: влюбился сразу. Хотя какая тогда любовь могла быть? Я думал: вот вырасту, подойду к ней. Ведь девчонки не смотрят на тех, кто младше. А Ира вообще ни на кого не смотрела: смешная тогда была такая, носила очки с широкой оправой, постоянно в учебниках, густые волосы все время выбивались из прически. Всегда хотелось подойти и поправить.
Я тогда увлекался фотографией. Отец подарил дорогой фотоаппарат. Угадаете что я фотографировал, пока никто не видел? Вообще, на самом деле, природу, какие-то случайные образы, как вода, например, капает с крыши. Ещё Иру издалека. Притворялся, что фотографирую здание школы для школьной газеты, а на самом деле — как она выходит с подружками из школы и смеётся. Мне нравится, когда она смеётся или улыбается: у неё появляются по две ямочки на каждой щеке. А с ними она становится невозможно милой.
Это было ошибкой, не надо было переносить то, что было в сердце на фотографии.
Однажды я вернулся из школы и застал брата в моей комнате, в руках у него был фотоаппарат. Он просматривал снимки.
— Слушай, круто у тебя получается, мне нравится. А это кто? Мне кажется, я ее знаю.
Я постарался ответить как можно более равнодушно:
— Она учится в параллельном с тобой классе.
Мне казалось, Андрей забыл об этом разговоре. И не обратил внимание на то, что я фотографирую только эту девушку из всех возможных людей. Но я только так думал. Через месяц на школьной дискотеке он пригласил Иру на медленный танец. Я первый ее заметил, но так и не смог подойти. А он ее совсем не замечал. И подошёл к ней первый.
Я долго мучился, считал, что это худший день моей жизни, как будто я разом все проиграл. В голове крутились тысячи вопросов без ответов. Виновата ли моя фотография? Искренние ли у брата чувства? Что я могу сделать? Я объективно тогда был, правда, ребёнком по сравнению с ними. Они — почти старшеклассники, я — средняя школа. И ещё я слабое звено, которое вычеркнули из этого уравнения. Почему именно мой брат? Любой другой бы на его месте, и у меня был бы шанс.
Стыдно признаться, но я тайно надеялся, что их отношения не просуществуют долго. Надеялся, что они расстанутся в старших классах. Потом — что в универе поругаются.
Наверное, окончательно надежда угасла только на их свадьбе. Я стал деверем — братом мужа, и теперь уж точно никак не смог бы стать женихом. Пытка настоящая тот день, как сейчас помню. Меня заставляли кричать «горько». Вот уж у кого было горько на душе — это у меня.
Ещё запомнил разговор с братом в тот день, на улице, уже под конец торжества, он сильно перепил, вышли подышать свежим воздухом. Я воспользовался тем, что из-за своего состояния наутро он, скорее всего, ничего не вспомнит. И сказал ему:
— Если ты ее обидишь, Андрей, знай, что это будет значить для меня – зелёный свет.
Он смеялся. Не понял, наверное, о чем я.
После их свадьбы я серьезно взялся вытравлять свои чувства, пытался скрывать их даже от самого себя.
Не может же эта юношеская любовь длиться вечно, в конце концов, есть и другие девушки, она — теперь табу.
Я встречался с другими. Хорошими, красивыми, умными. Замечательными. Только на сердце все равно было глухо. Ни одна из них не вызвала во мне даже близко похожих чувств. Я даже никому и не признавался в любви из-за этого. Говорил «ты мне нравишься», «ты хорошая», «давай попробуем встречаться». Но не те слова, которые они от меня хотели услышать. Не умею врать. Наверное, поэтому ничего и не выходило. Либо уходили они, либо я.