— Только надевать их следует в последнюю очередь, после пояса с чулками. Для удобства дальнейшего использования. Скажем так.
— Вам, конечно, виднее, Елена Георгиевна, у меня такого опыта нет, — не стал спорить Стас и отложил стринги, взявшись теперь за плоский пакет с чулками. — Какая прелесть! Уверен, на вас бы…
— Надевайте!
Движение, которым Стас сдернул целлофан, вышло, пожалуй, слишком резким, нервным, и я испытала что-то очень похожее на торжество — все-таки долбаный господин Смирнов на самом деле не был настолько спокоен, как хотел показать!
— Не порвать бы… — пробормотал он тем временем. — И как там вы дамы это обычно делаете?
Усевшись голым задом на стул — тот самый, на котором уже висели его вещи, — и упершись пяткой в край сиденья, Стас начал натягивать на себя чулок. Ноги у него были красивыми — ровные пальцы с ухоженными ногтями, подъемистая сильная стопа, тонкие, жилистые, будто у породистой лошади, щиколотки, сухощавые голени, крепкие, перевитые мышцами бедра. Но это была чисто мужская красота. Красота, ко всему еще и покрытая рыжеватыми волосками. Черная некрупная сеточка, поверху украшенная опять-таки кружевом, сочеталась со всем этим… Ну, никак она не сочеталась! И все же, когда Стас поднялся на ноги, поправляя на бедрах в непосредственной близости от паха кружевные резинки, выглядело это так, что у меня в зобу дыханье сперло, поднявшиеся соски уперлись в чашечки лифчика (в счастью, плотные, зимний вариант с поролоном, а то бы вообще стыдоба!), а внизу живота стало жарко и томно.
«Ну не дура ли?»
Стас тем временем распаковал последний предмет и теперь рассматривал его, вздергивая бровь уже знакомым мне на редкость иронично-скептическим образом:
— С чего вы взяли, что это мне подойдет?
И вот как получается, что идиотом в женских чулках, примеряющим на себя жесткий утягивающий корсет, должен бы выглядеть Стас, а чувствую себя самым глупейшим образом я⁈
— Не сомневайтесь.
— Женского белья я, Елена Георгиевна, никогда не носил, но все же знаю, что сами дамы, покупая что-то подобное, без примерки не могут…
— Там шнуровка сзади, которой все можно отрегулировать, — мрачно пояснила я и в ожидании вновь уселась в кресло.
— А вы знаете, что когда-то корсет был мужским элементом гардероба? — задумчиво спросил Стас, разглядывая то, что я ему купила.
Продавец в секс-шопе объяснил мне, что эта часть туалета вполне подойдет для заинтересованных в подобных играх мужчин хотя бы потому, что не имеет чашечек для бюста. Да и отделан корсет был, можно сказать, консервативно: аккуратный гофрированный рюш поверху, который как раз оказывался под выпуклыми пластинами грудных мышц, такое же украшение понизу — там, где спереди и сзади крепились резинки с замочками, чтобы пристегнуть чулки. Да и цвет — бархатисто-черный, в комплект к остальному «наряду». Но говорить про такое вот, что оно мужское?
— Мужским? — усомнилась я. — Ну, если только пузо утягивать…
— Это назначение у него появилось уже позднее. А изначально жесткие корсеты носили кавалеристы, которым приходилось много времени проводить в седле. Такая вот была поддержка спины, чтобы не так сильно болела после длительных переходов.
— Не знала…
— А я вот не знаю, справлюсь ли с этими вашими шнурками. Придется вам, Елена Георгиевна, мне помочь.
Сука!
Кипя возмущением, я шагнула ближе и таки выместила на Стасе всю скопившуюся злость — затянула шнурки так, что тот только воздух со свистом выдохнул.
— Жалеете, что это не шея?
— Не скрою, были мысли об ошейнике, — соврала я, завязывая узлы, — но пришлось напомнить себе, что это будет слишком бросаться в глаза и нарушит наши договоренности.
— Конечно, — согласился Стас. — Подайте мне трусики, пожалуйста.
Сука! Сука! Сука!
Пыхая гневом и по ощущениям даже постукивая крышечкой вскипевшего на этом топливе «чайника», я сунула в руки Стасу стринги и отступила в сторону, собираясь вновь занять стратегически выверенную позицию в кресле…
И ведь все равно пришлось возвращаться, чтобы помочь пристегнуть долбаные чулки к долбаным резинкам корсета!
Глава 23
— Что теперь? — спросил Стас, наконец-то натянув трусы, разместив в них свое «добро», а после театрально прокрутившись вокруг своей оси, разведя руки.
Голые мужские ягодицы, посередке перечеркнутые тонкой полоской кружева стрингов, подействовали на меня так, будто мне в глаза солнечным зайчиком светанули — я зажмурилась и опять, будто спасаясь, шмякнулась в кресло. Но и оттуда зрелище менее вызывающим не стало — кружево и рюши рядом с крепкими, чисто мужскими мышцами и порослью на груди выше утянувшего талию корсета смотрелись адски непристойно. И, кажется, именно оттого столь же адски возбуждающе. На просвечивавшее через гипюр естество Стаса и вовсе смотреть было невозможно. И потому, что стыдно-притягательно, и потому, что этот гад, кажется, начал получать от происходящего удовольствие, которое вполне зримо отобразилось именно там — в обтянутом кружевом паху.