Не знаю, какой ответ я жду? Нужна ли мне точная статистика или пока так.
— Всякое было. Отдыхай.
От меня, кажется, отмахнулись. Окей, значит, я молчу и не задаю неудобных вопросов. Ухожу в дремоту.
Я снова попадаю в этот недострой, но теперь я не могу выйти из дома, везде Артур, в каждом окне. Он идет с канистрой, а я уже чувствую запах гари. “Тебя никто не спасет. И ребенка… Если я не доделал все, то рядом есть люди, которые завершат мое дело”. А потом яркое пламя, вся комната горит. А я не могу спастись. Через ребенка ты всегда будешь привязана ко мне, всегда, — лицо Артура появляется в огне. — Я тебе не дам спокойной жизни, и никто не даст. Вся твоя жизнь — ад, и гореть тебе в этом пламени вечно”. Огонь накрывает меня.
Вздрагиваю. Не чувствую руку. Сколько я спала. Ругань за дверью еще не прекратили или уже вышли на новый виток.
— Что вы тут за балаган устроили, вы забыли, где находитесь? Выяснять отношения — за периметр больницы, вот прямо за забор.
Голос врача громкий, четкий, ее слышно очень хорошо.
Что-то с ней огрызается отец, слышу, как у него вылетает в словах “р”, значит, вчера пьяный был и не до конца протрезвел. Отец немного картавит, в нормальном его состоянии этого почти неслышно, но стоит ему остаканиться, во рту появляется каша.
— Мне все равно, кто вы, и вы тоже. Я вам еще раз повторяю, никого не пущу, — врач говорит еще строже. — Девушке надо отдыхать. А вам лучше в храм согласно вашей вере топать и отмаливать то, что вы там натворили.
— Я ее мать!
— Лина совершеннолетняя, находится в сознании. По ее просьбе никого к ней не пускаю. Или молча сидите в коридоре, что не очень понятно зачем, или видите отсюда. Как новости будут, девчонка сама с вами свяжется.
— Вы как с нами разговариваете, — свекор решил показать свою “власть”. — Ваша фамилия! Через час вы тут работать не будете, приползете ко мне с извинениями.
— Моя фамилия на бейджике. Если не уйдете, я вызову охрану.
Глава 41. Всех куплю
— Чернышев Артур Глебович, вы обвиняетесь в покушении на вашу жену — Чернышову Ангелину, — мент зачитывает мне обвинение, голос ровный, как у робота.
Меня заводят в комнатушку, она не похожа на камеру, но и кабинетом назвать тяжело. Маленькое окно почти под потолком. Два металлических шкафа, стол и несколько стульев. На полу какие-то папки с документами.
— Какое обвинение, вы что не видели, что меня с его подельником меня избили? А что касается моей жены, я сам решаю, как муж, как к ней относиться и что с ней делать. Сами знаете, что жена должна мужика побаиваться, а не то порядка дома никакого. Кстати, заявление от потерпевшей есть?
— Есть, — откуда-то из-за спины появляется пацан, который вместе с Демьяновым “учил” меня жизни.
Интересно, откуда они узнали, что Линка находится в этом поселке. Неужели меня мать сдала? Фигня какая-то, не может быть, чтобы она встала на ее сторону, а не поддержала меня. Надо отцу сказать, чтобы разобрался с ней. Если будет отпираться, я про любовника и его сыночка напомню.
— У меня есть право на звонок, — меня никто не замечает. — Эй, нелюди, вы меня сначала избили, потом в эту дыру призели. Интересно, ваше начальство знает, о вашем самоправии? Не боитесь со мной местами поменяться? Думаете, я так это оставлю, я вас сам сгною.
— Вы нам угрожаете? — тот, который приезжал с Демьяновым, подходит почти впритык. — Если с девчонкой что-то случится, то тебе лучше исчезнуть. Я тебя в любой дыре найду. И в камере, и в подворотне.
Кидает мне телефон, обшарпанный, старый. Он падает на пол, отпинываю его ногой.
— Я с вот этого звонить не будут. В руки не возьму, да и номера я не обязан знать наизусть. Мой телефон верни.
— Вань, да отдай, не связывайся с дерьмом, — мент постарше говорит тому, который был с Демьяновым.
Тот ухмыляется, но отдает телефон.
— Пап, — звоню отцу. — Тут полный произвол! Меня в какой-то дыре держат. Звони своему низкорослику, пусть он меня отсюда вытаскивает, — слежу за ментами, ощущение, что им пофигу, что я рядом — говорят о чем-то своем.
— Ты к ней зачем поехал? У тебя мозгов нет совсем? — отец разговаривает на повышенных тонах, рядом с ним разны голоса. — Ты ее трогал зачем? В курсе, если она того, то тебе лет десять полного государственного обеспечения светит.
— Ты лучше у мамы поинтересуйся, кто Лину из города увез, кто ее спрятал, а потом кто сдал Демьянову, где его ненаглядная сидит. Глеб Михайлович, не нам с тобой, не для того, чтобы наладить нашу с Линкой семейную жизнь. Она под него прогнулась! А легла еще под кого-то. А ты на меня всех собак стравил, я такая же жертва, как и ты, пап.