Замолкает, мнется, откашливается. Интересно, что за вопрос у Ванька.
— Линка она теперь твоя девушка?
— Я, конечно, понимаю, что после всего случившегося, я просто обязан на ней жениться. Но нет. Она не моя девушка, я ее знаю пару дней. Просто так получилось, что в тяжелый момент у нее оказался мой номер телефона, а у меня была свободная минута, чтобы в это все влезть. И про деньги не беспокойся, если есть какие-то нужные люди, привлекай всех. Тут уже дело чести, чтобы Чернышовы, да и Белецкие ответили по полной за искалеченную жизнь девчонки.
— Это хорошо. Мне с тобой тяжело было бы тягаться, — говорит четче, кажется, стал увереннее. Ладно, все потом. Еду.
Вот так дела…
— Олег, ты выяснил, куда деньги перечислять? Или наличкой везти? — Чернышов — старший злится, чуть ли не кричит при виде меня. Наивный, цепляется за любую соломинку. Смотрю на его жену, когда красивая, сильно затюканная тетку.
— Звоните сыну, я ничего не знаю. Никакого отношения к этому не имею.
— Его что за деньги выпустить могут, — баба Настя вскакивает со стула. Только заметил, что она где-то раздобыла табуретку и села, перегородив дверь в Линкину палату. — Это где такое видано? Ванькиных рук дело? Я ему мозги вправлю, на деньги повелся. Никакой совести.
Старушка сплевывает под ноги. Кажется, своим нахрапом она сейчас все испортит.
Белецкий и Чернышов отходят в сторону, кому-то звонят. Их жены стоят рядом со мной, никто из них не выглядит счастливой.
— Мам, — из-за спины подходит Алина. — Я думала, ты со мной была монстром — отвела на аборт. Мне казалось, что Линке больше повезло, даже завидовала ей. А, оказывается, со мной все было куда гуманнее. Наркоз и все готово. А ей вы всю жизнь, как поле плугом вспахали. Как пережить все, что случилось? Вы же монстры! — она срывается на крик. — Я вас и за себя, и за нее ненавижу.
Мы с Севкой уводим ее на стулья.
— Что ж ты за мать такая, — баба Настя подходит к Алине, приживает ее голову к своей добротной груди. — Дети — это же благословение. Посмотри, какие дочери у тебя хорошие. Лина — она же ангел, сколько боли у них внутри. А не чета тебе, видишь, даже при такой матери, они уже людьми стали.
— Бабка, а ты кто? Кто вам дал право рот открывать? Вы мою жизнь проживите, а потом диагнозы ставьте! — Мать Лины шипит, сейчас так и бросится на старушку.
С Севкой идем разнимать почти дерущихся женщин.
— Мы отъедем, — папаши возвращаются. Белецкий с ненавистью смотрит на старшую дочь. — А вы задницы посадили и молча, сидите. Хватит, что сын почти на нарах, а вы тут устраиваете.
— А то, что ваша дочь едва не погибла, вас не волнует? — громко, спрашивает Иван. Откуда он появился непонятно. — И по-хорошему, я могу вас всех привлечь. Поверьте, я точно найду за что.
— Это мы еще посмотрим, кто и за что сядет. — Белецкий подходит к Ваньке вплотную. — Поверь, ты самая маленькая сошка, на тебя легко найдется управа.
Иван демонстративно убирает руки в карман, кивает что-то из разряда “ну-ну”.
Главы двух семейств быстро удаляются. Силы у всех на исходе, рассаживаемся по стульям, ждем каких-то новостей.
— Как она? — у Ивана в голосе и сочувствие, и неподдельный интерес.
— Под капельницей. Пока ничего не известно, да и в этом балагане, что будет понятно. Выпереть официально из больницы нас не могут. Линка там все это слышит.
— Бедная девочка… Даже представить страшно, что она пережила
— Глядя на этот зоопарк, который ее всю жизнь окружал, даже придумать не могу, что там могло твориться. Она сильная, справится.
— Попробую к ней прорваться. Скажу срочно, по ксиве не могут не пропустить.
Иван уходит. А у меня какое-то радостное чувство, как будто теперь я могу быть уверен, что все с Линой будет хорошо.
Буквально через минуту Ванька появляется вместе с врачом, которая ведет.
— Когда я смогу увидеть дочь, — вскакивает мать Линки.
Иван отодвигает ее рукой.
— Как только мы поймем, что вы непричастны к похищению вашей дочери. И ваше нахождение рядом не несет угрозы ее жизни.
Смотрю на Светлану Леонидовну — мать Артура, на ней лица нет. В отличие от матери Лины, она молча сидит в углу, что-то просматривает в телефоне. На глазах слезы.
— Олег, я понимаю, что вы хотите посадить Артура. — Ага, сейчас начнет манипулировать материнским сердцем. — Знаете, я сейчас подумала, что может, это единственный шанс, чтобы он еще куда не влез и не натворил еще больших дел. Может, это единственный шанс, чтобы он остался жив?