Ты усмехнулся:
- Как ты?
Я пыталась понять, в чём меня обвиняют. Ты смотрел, как чужой человек!
- У тебя других тем нет, кроме этих рассказов? Только и слышно, бл*дь, Тоха, Антоха!
- А ты не слушай! – предложила я.
Ты запрокинул лицо, шумно выдохнул воздух:
- Думаешь, мне легко видеть, как вы с ним сосётесь на сцене?
- Что? – удивлённо откликнулась я, - Так ты не смотри!
- Не могу! – ты почти прокричал.
Мы замкнулись. Каждый в своём.
- Ты ведёшь себя глупо, - озвучила я, наконец.
Но ты не остыл:
- Это ты зазвездилась!
И тут меня накрыло язвительным гневом.
- С чего бы? – хмыкнула я.
- Вот и я не пойму, с чего, - с пренебрежением выдохнул ты.
Я поражённо застыла. Услышать такое в свой адрес – был удар ниже пояса. Это у мужчин. А у женщины – в грудь. Ты ударил меня в тот момент! Не коснувшись, ударил…
- Знаешь, что? А я поняла, - я взяла себя в руки, - Ты просто завидуешь мне! Ты не можешь смириться. Мой успех раздражает тебя! Вот если бы я была лузером, было бы проще…
- Успех, бл*дь, - услышала я. И прикусила губу от досады.
- Да, успех, представляешь? – съязвила.
Ты посмотрел на меня:
- Как ты кастинг прошла этот грёбаный?
Я сглотнула:
- Ты на что намекаешь?
- А с чего бы он выбрал тебя? – процедил ты сквозь зубы.
Чем просто лишил меня дара речи. Я впервые услышала это. Такой откровенный наезд!
Я упёрла ладони в бока:
- Да потому, что я очень талантлива! Такой ответ тебе трудно признать?
Ты поддержал:
- И талантлива тоже.
- К чему ты клонишь? – я почти прошипела. Я хотела тебя укусить! Уязвить. Достучаться.
- К тому, что я знаю не всё, - сказал ты загадочным тоном.
- А чего ты не знаешь? – ответила я.
И ты перешёл в «наступление»:
- А ничего я не знаю! О твоём этом театре. Об этом сраном твоём режиссёре!
Я защищалась. Я делала всё, что могла! Нащупала слабое место…
- Может быть, если бы ты меньше копался в машинках, и больше интересовался искусством…
- Я мужик, а не пид*р! – выдохнул ты.
Я покривилась. Но и тут не осталась в долгу:
- Тоха тоже мужик! - сказала с улыбочкой.
Ты запыхтел, словно бык:
- Так значит, проверила всё-таки?
Голос твой обжигал.
- Замолчи! – предупредила я «выстрелом в воздух».
- А с этой… Спирохетой ты тоже спала? – обозвал ты Сперанского. Коверкать фамилии было у вас с Вероникой одно на двоих.
Я не могла говорить. Я смотрела убийственным взглядом. Призывая тебя замолчать…
- Тогда популярность тебе обеспечена, - рассмеялся ты собственной шутке. Довольно плоской, бессмысленной и бесполезной.
- Ты просто жалок, - ответила фразой, вложив в неё столько презрения, на сколько могла «раскошелиться» в тот злополучный момент.
По лицу у тебя пробежал электрический ток. Брови дёрнулись, ноздри раздулись, а губы сжимались так плотно, что почти потеряли естественный цвет.
- До тебя мне ещё, как до неба, - ответил ты многозначительно.
Я расправила плечи, чтобы ты не увидел, как трудно себя контролировать. Голос срывался на крик! Хотелось к тебе подойти и ударить. А после прижаться всем телом. Ведь ты, это ты…
Но мы изменились вдвоём. Перестали быть парой. Почти! Остался шажочек. Всего один шаг…
- Неудачник! Ты сам на подхвате у папы всю жизнь, - процедила, боясь и ликуя.
Ты смотрел мне в глаза. Ненавидящим взглядом…
- Лучше уж так, чем п*здой добывать себе роль, - холодным решительным тоном сказал, будто плюнул в лицо.
У меня оборвалась струна. И душа замолчала! Закончились фразы и мысли. Я ощутила, комок, вставший в горле.
- Да пошёл ты! – ответила резко, куда – объяснить не смогла.
Развернулась, дошла до стола. Прихватила рюкзак, на ходу застегнула.
- Ань, ты куда? – послышалось в спину.
Вместо ответа я помахала рукой. Ты так и стоял, поджигал сигарету.
- На репетицию? – спросил, зажимая в зубах белый фильтр.
Я не сдержалась… Проходя мимо, залепила тебе по щеке! Сигарета упала на землю. И я раздавила её.
- Пойду добывать себе роль! – бросила я на прощание.
В рюкзаке зазвонил телефон. Наверное, Ника пыталась дознаться, в чём дело. Может быть, думала, что я обиделась на неё.
«Потом объясню», - думала я, и торопливо шагала по улице в сторону дома. Здесь было достаточно людно. Все люди теперь, по жаре, выходили на прогулку по вечерам. Днём улицы города были пусты.
Пройдя немного, я обернулась. Ожидала увидеть тебя. Не увидела.
«Ах, так?», - я ускорила шаг. Ожидая, что вот сейчас ты мне позвонишь. Если свой забыл, то наберёшь меня с Никиного. Но мобильник молчал.
Уже на подходе к двору я замедлилась. Фонарь освещал и его, и парковку. Твой мотик стоял, прислонившись к столбу. Ты ездил на нём в автосервис. Я сказала, что ты неудачник. Но это не правда! Я всегда восхищалась тобой. И тем, как ребята тебя уважают. Я понимала, какую обиду тебе нанесла. Ну, а ты… Ты ведь так и не понял?
Глава 28. Витя
В следующий раз я разжился билетом. Раздобыл его сам! И смотрел на тебя из галёрки. В момент, когда Тоха тебя целовал, я зажмурился. Не хотелось увидеть опять. Букет в этот раз не дарил.
«Подарю его после», - так думал. Мой всё равно затеряется.
- Анна Ловыгина! – озвучил закадровый голос.
Ты вышла на сцену. Какой-то мужик, поднявшийся с первого ряда, вручил тебе «сноп». Те же самые розы. Я беспомощно сжал кулаки. И не выдержал! В тот же вечер спросил, провожая тебя со спектакля:
- Чего цветы не взяла?
Ты улыбнулась мечтательной томной улыбкой. Как будто была не со мной:
- Зачем? У меня дома букет от любимого будет.
- Будет! - кивнул, - Не такой выдающийся, но…
- Перестань, - ты сплела наши пальцы.
- А кто это был? – уточнил я.
- Ты о ком? – сделала вид, что не знаешь.
- Я о розодарителе, - выдавил я, стараясь звучать как можно спокойнее.
Ты рассмеялась:
- Да ну! Это так. Сумасшедший какой-то.
У меня зародились сомнения:
- Он что, приставал? - тут же вспомнились сцены из фильмов. Что, если это маньяк? И тебе угрожает опасность.
- Пусть только попробует! Его Сперанский больше не пустит в зрительный зал, - ответила так, будто знала об этом.
Время шло, ты как будто привыкла к такому раскладу. Театр тебя поглотил! Он оставил мне часть. Слишком малую часть, чтобы я мог смириться с потерей. Разговоры твои были только о театре! О Сперанском, о Тохе, о прочих парнях. Я устал постоянно их слышать. Как будто они были рядом. А я…
Нет, ты обсуждала и девушек тоже. В трёх сёстрах играла с двумя. Делилась приколами из-за кулис, а ребята внимали. Только я ненавидел твой театр! И хранил эту боль до поры. Пока однажды не выплеснул всю, без остатка…
- Неудачник! Ты сам на подхвате у папы всю жизнь, - сказала ты после нападок.
Я упрекал тебя в чём-то, не помню. Я злился на то, что опять, за столом, ты обсуждала его. С Вероникой, которая явно тобой восторгалась.
Мне было больно услышать такое. Сам не знал, что получится так. «Неудачник», - ведь это же я. Ты права, безусловно! Я тот, кому нечем гордиться. Я для тебя – низший сорт.
- Лучше уж так, чем п*здой добывать себе роль, - ляпнул я от обиды.
Слова, покидая меня, обретали какую-то жёсткость. Я был выпивши, сильно! Курил непрерывно одну за другой. Я пытался унять эту ревность внутри. Но, по-моему, делал всё хуже и хуже.
Ты сбежала. Но прежде… Дала по лицу! На глазах у парней и у Ники. Сигарета упала на землю, и ты раздавила её. А мне показалось, что это была не она. Нечто большее! Что-то такое, живое. Какая-то часть нас с тобой...
Я вернулся за стол. Женька тут же, стараясь отвлечь, принялся излагать анекдоты. Я вылакал пиво, рыгнул, не стесняясь девчонок.
- Пойду я, наверно, - сказал, удивляясь тому, как бессильно звучу.