Так что никто не удивился, когда он решил стать юристом, а потом и адвокатом. Он всегда шутил, что у нас баш-на-баш — я его вечно кормлю, ничего не прося взамен, так что когда-нибудь он мне профессионально отплатит. Шутки шутками, но этот момент настал.
— Дорогая, зная твоего мужа, разводиться вы будете долго и сложно. Ты уверена?
Мы с Давидом сидим в сетевой кофейне, рядом со мной стоит чемодан, на который то и дело падает его взгляд. Выгляжу я откровенно плохо, хоть и держусь максимально спокойно. Слезы льются уже не сами по себе, а только если начать думать о вчерашнем дне, или о муже, или о чем-то тесно связанном с ним. Вот сейчас я вытру глаза салфеткой, и даже не стану рыдать в полную силу. Это уже прогресс.
— Прости, что вопросом на вопрос, но… Ты умеешь прощать предательство, Давид? — я пристально смотрю на него, продолжая вращать в руках чашку с остывшим кофе.
— Нет, не умею, — он делает широкий жест руками, как будто показывает, что сдается. — Для меня это вопрос чести. Предал однажды — честь потерял, а дальше точно предаст еще раз.
Я несколько раз медленно киваю головой. Да, именно так, один раз предал — второй раз не заставит себя ждать. Сколько этих раз скопилось за последнее время? Думаю, не сосчитать.
— Значит, ты меня понимаешь. Это был его день рождения, Давид. И он сказал, что только я виновата. Что я лохматая, рябая, толстая, да еще и, оказывается, то, что пашу как проклятая — тоже моя вина. Не его просьба, амоя вина, понимаешь?
Давид выглядит ошарашенным. Он судорожно шарит взглядом по моему лицу, но в этом нет неприятной подоплеки, его взгляд даже не оценивающий, он просто судорожно скачет из точки в точку. Это не взгляд человека, который пытается понять, что видит перед собой. Он знает меня так давно, что каждая морщинка на моем лице ему хорошо знакома.
— Толстая? Рябая? Дорогая, но если тебе еще на кило похудеть, ты же анорексию заработаешь. А веснушки тебя очень украшают. Я что-то вообще ничего не понимаю, — растерянно отвечает он. — Так. Ты устала, явно плакала всю ночь, ну, это понятно. Но у меня же глаза есть, и я говорю — ты очень красивая. Ты. Красивая. А Марк твой, конечно, редкий му…
В этот момент мимо кафе проезжает машина скорой помощи, своими сиренами заглушая то, что хотел сказать Давид, а у меня с сердца сваливается огромный камень.
С самооценкой, конечно, еще работать и работать, но мнение со стороны — важная штука.
— Давид, у тебя есть какой-нибудь срочный нотариус? — интересуюсь я аккуратно.
— Нотариус есть, а зачем он должен быть срочным? — удивляется он.
— Я хочу дистанционный развод.
.
Море всегда манило меня своей лазурью. С самого детства я мечтала, что когда-нибудь куплю домик на берегу и буду жить припеваючи, печь огромные шоколадные торты, купаться утром и вечером. Обязательно два раза, какой иначе смысл жить на море!
Ни о какой зиме я, конечно, не думала, да и о том, как совместить мечты стать певицей, актрисой, министром культуры и кондитером, не размышляла. Почему бы министру культуры не сниматься в мюзиклах и не печь торты по вечерам? Уверена, есть такие уникальные люди!
В итоге, на море я ездила редко, хорошо, если раз в пару лет, дом не купила, мультифункциональным политиком не стала.
Стала поваром, а потом, спустя вереницу курсов и стажировок, и шеф-поваром. Вышла замуж и пахала, пахала, пахала. Были у меня и стажировки в Париже, где мой багет, приготовленный для уток, унесла жирная чайка, и курсы в Японии, где я училась готовить суши, которые сама тогда терпеть не могла, и мастер-классы по идеальной пасте в Италии. Вот уж где я оторвалась и поправилась на пару кило.
Но всё работа, работа, подушка, опять работа.
И вот я на море, прямо с чемоданом и местным бомбилой, стою на набережной, кутаясь в шарф, и вдыхаю ни с чем несравнимый запах.
Я совершенно свободна.
Ладно, поправочка, вот сейчас разведусь, и будусовершенносвободна. На этой фразе глаза обжигает солью, но я тут же беру себя в руки, ведь ее тут и без меня хватает. Не сейчас.
Погода тут лучше, чем дома, явно теплее и весна уже чувствуется. Десять градусов выше нулевой черточки на термометре — с этим очень даже можно жить, только вот дождь собирается, а я даже не знаю, куда мне идти.
Мне было не до поиска квартиры, и когда я сошла с трапа самолета, оказалось, что никто меня тут не ждал. Остались либо апартаменты с колоннами и джакузи, которые стоят больше моего годового бюджета, или такие откровенно ужасные места, вроде жилого гаража у черта на куличках, куда я сунуться не рискнула бы даже в самом плохом случае. И все почему-то посуточное, а я так хотела бы разобрать чемодан, выдохнуть и понять, что я тут надолго. Гостиницы к этому совсем не располагают.