Радость. Счастье.
Самолет.
Надежду. Изумление. Боль.
Страх. Ужас.
Темноту.
Я вспоминаю все.
Удивительно устроена человеческая память, правда.
Иногда она отказывается хранить важные, но обычные вещи, знания, данные.
А порой и хотел бы забыть, а не забудется.
Льющийся в огромные французские окна солнечный свет, бликующий на полированной мебели. Большое уютное пространство гостиной.
Мой любимый кремовый диван с вышитыми шелком подушечками.
И мой герой. Мой любимый. Единственный.
Не один.
Я успела отвернуться от сына, и вырвало меня все же на пол.
— Мам, плохо? Что? Я сейчас!
Кир подскочил и бросился вон из палаты, а я утерла рот рукавом больничной рубашки, опала на подушку и уставилась в потолок.
Больно.
Везде: внутри и снаружи.
От понимания: ничего не вернуть. Как раньше — не будет.
Никогда.
И кажется мне, что я не повзрослела в одночасье, а постарела. Просто одряхлела.
Потому что, физическая боль, она ведь не от предательства любимого, правда?
— Как вы себя чувствуете, Нонна Аркадьевна? — в распахнувшуюся дверь вплывает монументальная дама в светло-зеленом халате.
Удается лишь скривиться.
Вошедший следом Кир тут же устраивается на стуле у изголовья и вцепляется в мою руку.
Ребенок в ужасе и винит себя.
Напрасно.
Сжимаю ладонь и глажу его запястье большим пальцем.
Мой отважный котенок швыркает носом, но держится. И за меня, и вообще.
Прежний мир наш рухнул. Разбился. Раскололся вмиг.
Не собрать, не склеить.
Не вернуть.
Но мы вместе, значит, должны как-то справиться.
А сейчас наша задача: выждать и выжить.
Доктор подходит ближе, измеряет температуру, осматривает и мягко улыбается:
— Я ваш лечащий врач, Лусине Суреновна меня зовут. Сейчас девочки поставят капельницы, затем сходим на укол, а пока обсудим наш с вами план.
— Как украсть миллион?
— Как возродиться из пепла. Но ваш настрой мне нравится, — поощрительная улыбка этой спокойной и уверенной в себе женщины действует на меня, как хорошая доза успокоительного.
Мне тоже нравится. И настрой, и особенно то, что над головой я слышу хмык Кира.
— В целом ситуация хороша настолько, насколько это возможно. Сейчас перейдем к конкретике. Если опустить специфические термины и отправить юношу за едой для него и водой для вас, то наша задача на ближайшее время: очистить организм, не допустить воспаления или, не дай боже, инфекции. Прийти к «заводским настройкам» и спокойно выписаться под наблюдение вашего постоянного врача.
Посланный сын, ничуть не обидевшись, целует меня в лоб и исчезает за дверью со словами:
— Мам, я быстро. И это, я с тобой тут буду все время, пока не выпишемся.
Врач улыбается ему вслед:
— Ну, женщина вы еще молодая, сын вон какой отличный уже в наличии, так что, я уверена, с ситуацией мы справимся. Операция прошла успешно, сейчас проследим, как пойдет восстановление, прокапаемся, поколем витамины для поддержки. А денька через два-три можно домой.
Видимо, меня перекосило от мгновенной вспышки: мой милый дом, терраса, холл, гостиная…
— Ну, деточка, бывает, к сожалению, и так. Сейчас две недели полового покоя, потом посмотрим результаты гистологии и сможем планировать программу восстановления. А через полгода — год добро пожаловать становиться на учет.
Криво усмехнулась.
Это вряд ли.
Ребенок у меня есть. Мужчины нет и не будет.
Мне всего произошедшего хватило за глаза и за уши. Теперь разгрести бы.
Смахнула слезы. Вот же, текут, а я не замечаю.
— Поплачь, пока мальчиков нет. Не все мужчины выносят женские слезы. Моей дочке очень психолог помог, когда они малыша потеряли. Зять, конечно, не пошел к специалисту, а она ходила, и вполне успешно. Сейчас, по крайней мере, у меня уже двое внуков, — Лусине Суреновна погладила меня по руке и, пообещав девочку с капельницей, удалилась.
В одиночестве я попыталась собрать пазл прошедших суток. Хорошо помнились все события до приезда скорой. А кое-что хотелось бы развидеть, но, увы.
Дальше шло фрагментами. А когда казалось, что какой-то кусочек вот-вот выплывет из мутного наркозного небытия, то обида, боль и слезы душили так, что ну бы его на фиг, это воспоминание.
Очень тихая и вежливая, но настороженная медсестра оперативно установила и подключила систему.
— Примерно на полчаса. Если что — зовите, — махнула на тревожную кнопку на стене и удалилась.
Не успела я устроиться так, чтобы хоть тело болело меньше, как с водой и едой явился Кирилл.