— Ты не волнуйся, я все узнал: тебе поесть можно будет через три часа. Лежи, пока капает, потом я тебя в процедурный отведу, — сын определил миски на столик, а сам устроился около меня.
Глядел такими несчастными глазами, что я и рада бы промолчать, но… он заслужил правду. Какой бы больной и страшной она мне ни казалась.
— Милый, ты же знаешь, что я тебя очень-очень сильно люблю?
Как Кирилл насторожился, ужас.
— И этот факт ничто не изменит. Ты мой самый любимый мальчик, мой сын.
Глаза блестят, зубы сцепил, сопит.
Мое сокровище.
Больно. Как же больно…
— Но ты ведь взрослый и умный? Ты же понимаешь, что я больше никогда не смогу быть и жить рядом с твоим отцом? Не после того, что он сделал?
Кивает, а в глазах паника.
— Когда я выйду отсюда, мне нужно будет найти квартиру, закрыть больничный и уволиться с работы…
— Не надо, — ох, а чего так мрачно-то?
Кир взял в ладони мою свободную от системы руку, сжал, согревая:
— Мам, я все решу. Отец отдал дом мне, тебе будет платить типа алименты на меня. Ты можешь не увольняться, деньги будут.
Как быстро повзрослел мой малыш.
Одна мать лишила его нормального детства, а вторая, самопровозглашенная — юности.
— Прости, милый. Ты не должен был окунаться во все это взрослое дерьмо. Прости, мой хороший.
Кир опять свалился со стула на пол и приблизил лицо к моему:
— Мам, я виноват, не ты. Твоей вины в том, что ты настоящая, искренняя, честная и доверчивая — нет. Ты лучшая, знаешь?
Всхлипнула, а он осторожно вытер мои слезы салфеткой.
— Я с тобой. Останемся ли мы в доме, или будем искать квартиру — все равно. Я живу с тобой, понимаешь? Жизнь — боль, мои родители разошлись и я остался с мамой. Так понятнее?
Сказать, что мне когда-то в жизни было так радостно и больно одновременно? Нет. Не было.
Будто на смердящем, страшном пепелище, среди острых обломков и обугленных останков, пророс прекрасный цветок.
Дух захватывает от боли и нежности.
— Моя радость! — шепчу сквозь слезы, а он наклоняется ближе и прячет хлюпающий нос у меня на плече.
Такое пронзительное, острое, объединяющее мгновение.
Никогда его не забуду.
Столько у меня за годы с Зарецкими было запоминающихся событий и моментов, а сейчас всплывает лишь несколько: вот я возвращаюсь из Института и меня встречает маленький, несчастный, ждущий маму Кир; вот соревнования, после моей защиты, когда он впервые назвал мамой меня; вот Олег обнимает меня на берегу озера и обещает настоящую сказку. И ведь не обманул — сказка у нас вышла классическая: чем дальше, тем страшнее.
А вот тот момент, который я считала самым невероятным и счастливым, буквально исполнением заветной мечты: мы стоим у входа в наш собственный дом.
Да, а ведь все эти мгновения счастья связаны с ним. С моим сыном.
Вот он — мой якорь, мой путеводный маяк, моя сила.
Мой такой уже взрослый сын.
Защитник.
Помощник.
— Мы справимся, мам, — бурчит Кирилл. — Насрать на него. Сейчас тебе надо поправиться, потом решить, где мы живем, а там я пойду учиться, а ты — на кафедру. Звали же на исследования? Или в мэрию, на госпрограммы? Не пропадем.
Это точно.
Мы — есть, а значит, не пропадем.
Глава 23: Мы выживаем, мы учимся заново
«И мы ускользаем… Мы учимся заново
Вставать, улыбаться, любить и дружить.
Нам кажется, будто мы сдали экзамены
На тему: «Как выжить и снова зажить»…»
Анна Островская «Скрипач»
Бессилие.
Обида.
Боль.
Горечь.
Постоянные вопросы: «За что?», «Почему?», «Ну, как же так?» — то, что наполняло мои дни в больнице, не считая лечения.
Было тяжело, маетно, нервно и слезливо.
Утомительно.
Держалась я за Кира, вернее, за его присутствие, потому что раскисать мне было категорически нельзя. Мы будто бы с ним окончательно сонастроились и если я начинала впадать в пучину горя и страданий, то с сыном происходило то же самое. Поэтому я бодрилась, строила планы, записывала важные моменты и некоторые даже с ним обсуждала.
С Кириллом мы были, как две пошатнувшиеся конструкции, подпершие друг друга. И не рухнувшие только за счет этого.
— Мне так жаль, что твой праздник мы проводим здесь, милый, — печально заметила накануне Кирюшиного дня рождения.
Я так мечтала отметить в этом году событие ярко, чтобы восемнадцатилетие моей крошки запомнилось. Думала на море устроить ему вечеринку с тортом в три этажа, фейерверком и воздушными шарами, а теперь что?