Из машины Андрей вынес меня на руках. И в распахнутую дверь нашего тайного убежища на ночь внёс так же.
Кивнул сыну Адель Варисовны, поблагодарил за помощь и попрощался.
А я успела удивиться — почему-то муж (Боже, у меня есть муж!), вообще, очень часто носил меня на руках, периодически посмеиваясь:
— Такая крошка, какой там «тяжело»? Не смеши меня.
Помог снять шубку и расстегнуть ремешки туфель, проводил в гостиную.
Только успела устроиться на диване у камина и вытянуть ножки, да задумалась о том, чтобы поискать плед, как появился Андрей с двумя бокалами шампанского:
— Ну, мы сделали это! Пусть все утрутся и от тебя, наконец, отстанут.
Мой законный супруг, хмыкнув, устроился рядом.
— А за такое грех не выпить, — хихикнула, улыбаясь.
Хрустальный звон бокалов, играющие в них яркие блики и веселые пузырьки, тихо и умиротворяюще потрескивающие в камине дрова — все это вместе создавало такую удивительную, тёплую и нежную атмосферу, что я, конечно, насторожилась.
— Норна моя, иди сюда, — муж отставил бокал на столик и потянул меня к себе.
А я лишь представив, что и о чем он может сказать, в ужасе сначала застыла, а потом… зарыдала.
— Тише-тише, всё в порядке.
Всхлипывая и размазывая макияж, спрятавшись у него на груди, бормотала:
— Ты не понимаешь, я столько раз обжигалась во всех этих дурацких человеческих отношениях…
Андрей одной рукой прижал за плечи, а второй мягко массировал голову, попутно вынимая из причёски шпильки, невидимки и цветы.
— Ну-ну-ну, мы с тобой договаривались: никаких отношений. Выдохни.
Так удивилась, что даже плакать перестала. Отлепилась от его зареванной рубашки.
Уставилась в глаза вопросительно и настороженно:
— Отношения оставляем за кадром. Просто позволь мне позаботиться о тебе и твоем здоровье. Напоминаю, это входит в обязанности и телохранителя, и личного тренера… и мужа.
А пока я удивлённо хлопала глазами и собиралась хоть с какими-то мыслями, Андрей уже начал расстегивать многочисленные пуговки на моем платье.
Сама бы с этой ужасной застёжкой не справилась бы, а попросить неловко. Будто я намекаю.
Хорошо, что он и так все понимает.
Я, естественно, была благодарна за помощь. И если бы он в процессе не начал целовать открывающиеся участки кожи, возможно, что-то умное бы сказала в завершение изъятия меня из свадебного платья.
Но нет.
К тому моменту, когда оно белой пеной осело к ногам, у меня в голове не просто зефирки плавали. Они там плавились.
Как и я в его руках.
— Снежинка моя. Вот так, иди сюда, — Андрей перенёс меня в спальню и бережно устроил на кресле, прикрыв легким пледом. Выдал влажные салфетки — дотереть парадный макияж.
— Погоди, уберу мишуру. Ещё прилипнет, куда не надо. А я лепестками роз не питаюсь, — смешливо фыркнул.
— Тебе не обязательно их есть, — прошептала чуть слышно, лишь бы не сидеть пластиковой безвольной куклой.
Собрав покрывало со всей этой розовой романтической фигней и убрав подальше, Андрей вернулся ко мне и подхватил на руки, вместе с пледом:
— Ну, если бы ты в них сейчас повалялась, они бы к тебе прицепились точно. А когда я буду облизывать тебя, тогда точно с десяток придётся сжевать…
Он спокойно уложил меня на постель, а сам начал раздеваться: запонки, часы, бабочка, ремень…
А меня обдало жаром всю. И от слов, и от действий.
Какой кошмар. Стыд и позор.
Ой-ой-ой!
А можно облизать, да?
Хорошо, что не спросила. Но муж так хитро на меня посмотрел, что я не удивлюсь, если мой восторг он уловил.
А потом Андрей как-то быстро разделся, уселся на край кровати, протянул ко мне руку и позвал:
— Иди ко мне, Снежинка. Согрею.
И я пошла.
А он — согрел.
Да так, что я этой ночью, о которой до прошлого вечера думала со страхом и неприязнью, рыдала от восторга, нежности и неожиданности ни раз и ни два.
Это все его горячие поцелуи, нежные прикосновения и откровенные ласки, которые незаметно, но неумолимо, сводили с ума, погружали в сладкий, невозможный дурман. Дарили так много ощущений, эмоций и нового.
Всего нового.
В темноте и тишине спальни, где источником света был маленький светильник в углу, а музыкальный фон создавали мы сами, я открывала новую себя. А еще узнавала иные грани человека, внезапно ставшего моим мужем.
Там, в самом центре страсти и огня, я тонула, сгорала и возрождалась вновь в его руках.
Касалась. Целовала. Чувствовала.