Ага. С капустой. Как раз те, которые Марк просто ненавидит. Готовила и именно про него и думала!
— Валентина Петровна! Дайте я вас поцелую!
Марк в несколько шагов оказывается рядом с бабушкой. Сгребает ее в охапку и выглядит это так, как будто мою бабушку медведь тянет на себя. И звонко целует в обе щеки.
— Вот же… Какой быстрый. Погоди, Марк. У меня подарок для тебя есть.
— А у меня для вас, Валентина Петровна! Правда, он в городе остался. Но я привезу. Обязательно. Завтра.
— Пойдем, пойдем, дорогой. Чего вы во дворе? Чаю попьем. Соскучилась я по вам. По обоим.
— Бабушка, ну какой чай? Еще и с разговорами? Тебе лежать нужно. Сил набираться. А у Марка дела. Очень много. Важные. Он утомит тебя разговорами. Да и спешит.
— Совсем из меня умирающую делает, — бабушка качает головой и с нежностью смотрит на Марка.
— Ты ведь останешься у нас? А то она мне и с постели встать не даст! Я так точно немощной стану.
— Конечно, останусь, Валентина Петровна, — Марк залихватски подмигивает бабушке. — Разве я могу такое допустить?
Я делаю страшные глаза, но Марк как будто и не замечает.
Приходится идти за ними в дом. Накрывать на стол. Чай им готовить.
— Простите, что не смог на выписку приехать.
— Не переживай. Мы же справились. Ты и так столько для меня сделал. Даже и не знаю, как отблагодарить тебя.
— Марк, а ты ни о чем не забыл?
— О, да. Прости, Любимая. Пирожки очень вкусные. Даже у меня в ресторанах так вкусно не готовят.
Вот же… Нахал! Еще и демонстративно набивает рот моими пирожками! Которые в жизни никогда не ел! Отказывался!
А после поднимается и обходит весь стол. Усаживается со мной рядом и сочно целует в губы.
— Я не про пирожки.
Наступаю ему каблуком на большой палец.
Надо же. Какой нахал, а?
Знает ведь, что при бабушке я не залеплю ему пощечину!
— А о чем, любимая?
Так невинно на меня смотрит, как будто и вправду не понимает, что здесь происходит!
— Как о чем? Ты же улетел на переговоры. Говорил, связи неделю с тобой не будет.
— Ну… Как улетел, так и прилетел. Полдня в аэропорту просидели. Вылет постоянно переносили. Не звонил тебе, потому что не думал, что совсем не улечу. А после домой вернулся. Представляете, Валентина Петровна? Ночью приезжаю домой, а Маши нет! И связаться с ней не могу. Телефон у нее вне зоны. Разрядился, наверное. Но я всех на уши просто поднял, чтобы ее найти. Только утром сообразил, что она здесь быть может. Даже не представляете, что мне пришлось пережить! Жена пропала!
— Да что ты говоришь!
Вот же мерзавец!
Как будто я не проверяла телефон чуть ли не каждую минуту! Заряжен ли? Включен ли звук?
— Ужас какой!
Зато бабушка качает головой. Поджимает губы и смотрит на меня с неодобрением.
— Ты, Машенька, телефон-то заряжай. Марк вон как переволновался. Да у меня на его месте вообще разрыв сердца бы случился!
Переволновался он… Ага. В каком-то баре. Так сильно, что вон, аж глаза красные.
— Да, Машунь. Заряжай, пожалуйста. Я ведь волнуюсь.
— Так когда там твой вылет? Ну, переговоры же никто не отменял? Тебя на них обязательно быть же нужно.
Беру со стола вилку и сжимаю ее так, что сейчас погнется. Ну, или пальцы сломаю. Потому что вилки у нас очень крепкие. К сожалению.
— Я решил, это судьба, Маш.
И главное, смотрит на меня еще… Таким преданным и чистым взглядом!
— Вот, бабушку не смог из больницы забрать из-за дел этих вечных. Нельзя так. Думаю, нужно нам несколько дней провести. Вместе. С семьей. Здесь. На природе.
— Конечно. Конечно, дорогой, — бабушка кивает с таким энтузиазмом, как будто она с Князевым в сговоре. — Я давно говорю. Изматывают тебя твои дела. Отдохнуть нужно. А где же лучший отдых, если не здесь? Свежий воздух. Тишина. Домашнее все. И, главное, родные люди.
— А почему это ты не сообразил, что я здесь, ммм, Марк? Ты же сам меня отпустил.
— Я?
— Ну как же. В ресторане. На твоем празднике.
— Не отпускал я тебя, Маш.
Марк становится в один миг серьезным. Сбрасывает с себя весь этот клоунский маскарад. Смотрит в глаза. Просто насквозь.
— Никогда не отпускал. И не отпущу.
— Машунь, пойдем подушки для Марка выберем. Жаль, что твоя кровать слишком тесная. Я давно говорила, нужно ее на большую заменить.
— Но бабушка.
— Пойдем. Ты ведь останешься, Марк?
— Конечно, Валентина Петровна.
— Вот и прекрасно. А мы с Машей все приготовим.
— Бабушка. Марк не может остаться у нас.
— Это почему же, дорогая?
Бабушка хитро прищуривается.
— Помоги мне лучше.
— Да не нужно подушки никакие доставать! Марк не останется! Ладно, я сама.
Все равно ведь не послушает. Уже тянет к слишком высокому шкафу стул. Приходится взобраться на него самое и вытащить таки эти чертовы подушки!
— Вот так. И одеяло доставай. То, которое побольше. Пушистое.
— Это все равно не пригодится.
Выкладываю все на свою постель.
— Почему Марк не останется. А, Маш?
Бабушка вдруг перестает взбивать подушки и усаживается на кровать. Смотрит на меня пронзительным взглядом.
— Не знаю. Потому что это неудобно. Мне неудобно, ба. Ну это же наш с тобой дом. Марку нужно делами заниматься, он вряд ли сможет остаться. А если и останется, то пусть у матери своей ночует. Я с тобой побыть хочу. А ему тоже с мамой полезно будет провести время. Раз в сто лет они вообще встречаются. Это даже хорошо, что наши дома так близко. Я Адриану Викторовну люблю, конечно, но это намного удобнее, чем мы бы ездили в гости к свекрови. Все же в собственном доме уютнее.
— Маш, ты стесняешься, что ли?
Бабушка хмыкает.
— С мужем быть при мне стесняешься, да?
— Эм… Ну да. И это тоже. Но и все, что я сказала. Все вместе.
— Не переживай. Я подслушивать не буду. Пойдем. Марк там ждет. Засиделся один.
— Ты лучше отдохни. Тебе вообще постельный режим прописан. Марк позже к тебе придет, хорошо?
— Ну, ладно. Так и быть. Дам вам поворковать.
Бабушка на удивление легко соглашается. Уходит в свою комнату и я наконец вздыхаю с облегчением.
— Ты что себе вообще позволяешь?
Шиплю, возвращаясь на кухню. Пирожки, кстати, за то время, пока нас не было, так и остались нетронутыми.
— А что такого? Валентина Петровна всегда мне рада. Мы же родственники! Одна семья! Когда ей можно будет, я ее в тот дом, что для нас строю, отвезу. Вот увидишь. Она будет просто счастлива!
— Марк.
Вздыхаю, закатывая глаза.
— Не знаю, где ты шатался эти сутки. И на самом деле знать не очень-то и хочу. Но ты сейчас действуешь просто подло! Ты через бабушку хочешь на меня повлиять. И ставишь меня в положение, которое только тебе одному и выгодно!
— Конечно. А как ты думаешь, я стал успешным бизнесменом? Надо использовать все способы, но в идеале самые безотказные.
— Я тебе что? Бизнес? Хочешь уничтожить и растоптать?
— Маша. Хочу вернуть. И ради этого я готов на все.
— Я не ожидала от тебя такого. Тем более, на твоем дне рождения я просто перестала для тебя существовать.
— Нет, Маш. Не перестала. И никогда не перестанешь. Просто я… Скажем, очень удивился одному человеку. Из прошлой жизни. Знаешь, будто привидение увидел.
— И что? Что твое привидение? Не приняло тебя обратно, да?
— Перестань, Маш, говорить глупости. Привидений не существует. А мы с тобой даже очень.
— Не дави на меня. Ладно? Попробуй не добиваться все время того, чего ты хочешь, а понять. Тебе ведь тоже зачем-то эти сутки понадобились. Вот и мне. Мне нужно пространство, Марк.
— Разве я тебе его не дал? Ты съехала с квартиры. Жила практически отдельно. Может хватит, Маш, а?
— Марк. Пожалуйста. Просто. Не сейчас.
— Хорошо.
Он вдруг слишком легко соглашается.
— С бабушкой за меня попрощайся. Скажи, я за подарком ее в город поехал. И наслаждайся своим одиночеством, Маша. Гордым, конечно. Но охренеть, каким глупым.