— Папа сказал, вы у неё снимали аппарты в Хибинах, — дочь покосилась на меня вопросительно.
А я что? Я кивнула.
Было дело.
— Так вот, как-то так вышло, что она пошла с нами фильм смотреть, а потом мы еще и в ресторане пообедали все вместе.
Чем дальше, тем любопытнее.
Роман Николаевич однозначно рубит все концы. Словно показывает мне, что сохранять нам нечего и семье нашей держаться больше не за что.
Хорошо же.
— Нет, ты представь! Не на фудкорте, а прям натурально в ресторане, мам, — Лера была в шоке.
Да и я в принципе тоже.
А вот дальше дочь зазвучала зло и обиженно:
— Мам, я, честно, ничего не хочу сказать, но как-то странно папа на неё смотрел. И она вела себя так, как будто ей можно трогать его, интересоваться, как у Кота дела в спортшколе, как на какую тему я буду защищать бакалаврскую…
Ох, ну, что же, Арина Егоровна, вот он, момент истины.
Первый.
— Да, детка. Твой папа нашёл себе новую любовь: помоложе, поярче, повеселее. Без проблем и обременений.
А, то был не шок.
Валерия распахнула свои огромные глаза, взмахнула уже увлажнившимися ресницами, скривила рот в гримасе отвращения:
— И что, ты так это стерпишь?
Ах-ха-ха!
Девочка не верит, но очень хочет, чтобы все как-то само собой устроилось.
— Ну, почему же сразу стерпишь? Мы с папой разведёмся.
— Да, мам, внезапно. Я не знаю. Как бы, я тебя, конечно, понимаю, но как же мы?
Да, это моя сознательная и взрослая крошечка. Такая большая, но все равно еще маленькая, когда дело касается семьи.
Протягиваю руку и глажу растрепанный пушистый затылок:
— А как вы? Вы уже достаточно взрослые, чтобы понимать: бывает так, что люди перестают друг друга любить и теряют смысл жить вместе. И папа разведется только со мной. Или что более вероятно, я разведусь с папой. Но вашими родителями мы по-прежнему будем, и вы также можете рассчитывать на всестороннюю поддержку от нас.
— Это, конечно, очень дико, мам. Но если тебе так будет лучше, то давай, — определилась дочь со своей позицией.
Я тихо выдыхаю, Езус-Мария, эта отнеслась нормально. Но тут же горестно вздыхаю:
— Не знаю, правда, как Котик это воспримет. Он в последнее время такой, жестковатый. А я бы, конечно, хотела, чтобы вы оба остались жить со мной.
Лера печально кивает:
— Про меня можешь не сомневаться, а с Костей я обязательно тихонечко поговорю, когда он проорется. Но предсказать результат переговоров и его настоящую реакцию — не берусь.
Да, сын у меня непредсказуем, как питерская погода. В том смысле, что дождь, то есть его недовольство, с нами всегда, но порой бывает, и солнышко проглядывает, но на него не угадать.
Переглядываемся, пожимаем плечами. После Лера слегка меня приобнимает, целует в макушку, подставляет свой лоб:
— Ладно, мам, главное, чтоб тебе было хорошо, а мы уж как-нибудь сориентируемся.
Оптимистка.
Череда сюрпризов и «открытий чудных» по поводу окружающих меня еще только ждала впереди.
[1] Клинок из мартенситно-стареющей стали (maraging steel). Особый тип стали: сплав из железа и никеля с добавлением кобальта, молибдена, титана и других химических элементов. Такое соединение отличает прочность и пластичность.
Глава 10
Много разных людей, но мнение — одно!
'Я не хочу, чтоб свет узнал
Мою таинственную повесть,
Как я любил, за что страдал
Тому судья, лишь Бог да Совесть…'
М. Ю. Лермонтов «Я не хочу, чтоб свет узнал…»
На следующий день вечером, в виде исключения супруг прибыл домой к ужину. Вот после этого традиционного семейного мероприятия я его и попросила остаться.
— Скажи, Рома, когда ты собирался поставить меня в известность о своих отношениях с Ольгой? — глядя в упор, спросила, устраиваясь за столом напротив.
Судя по офигевшему лицу супруга — никогда.
Как занятно-то, правда?
— Хорошо, тогда, я надеюсь, ты понимаешь, что мы с тобой разводимся?
— С чего вдруг? Что тебя не устраивает? — и такое искреннее недоумение на лице.
Да холера ясна! Ты офонарел, драгоценный?
— Меня много чего не устраивает. Но почти все из этого терпимо, допустимо при известной снисходительности и моем попустительстве. Увы, есть такие вещи, которые, а мы с тобой об этом говорили ранее, в браке недопустимы.
— Глупости, Арина, — Ромка взял себя в руки, первый шок прошел, и теперь он по-прежнему считает, что прав.
Всегда. В любом случае.
Что же, сюрприз, значит, сегодня ему будет.
— На самом деле это ты сейчас говоришь глупости. Потому я повторю: Рома, я подаю на развод.
И чашкой так — бум-с об стол.
Чем тише и спокойнее я говорила, тем сильнее наливались его глаза яростью. А в конце, когда моя чашка соприкоснулась со столешницей при слове «развод» он выдал:
— Иди к черту, истеричка. Ты думаешь, я буду возражать? Этот брак важен тебе, а не мне. Это же ты останешься — старая, никому не нужная разведёнка.
Как мы заговорили, какие эпитеты. Надо было записывать, готовая сцена была бы в роман следующий.
Мерзавец!
— А, ну ты так молодой и нужный всем! — рыкнула, от обиды и общей несправедливости.
— Я-то да, а ты вот нет, — Рома хмыкнул, покрутил головой, довольно улыбаясь.
Сложил руки на груди и уставился на меня выжидающе.
Да, вот какой ты, северный олень.
Но моя задача сейчас — держаться:
— Что ж, Ром, я тебя услышала. Завтра я подам документы, надеюсь, мы сможем разойтись цивилизованно и без тонны дерьма, выплеснутого в вентилятор.
Муж поднялся, глянул с ухмылкой:
— Ты сама передумаешь и очень скоро. Придешь проситься обратно, но поздно будет, Арина. У тебя сейчас есть все: статус, квартира, содержание. А с чем ты останешься после?
Вот это постановка вопроса.
Поднялась, убрала со стола чашку. Начала загружать посудомойку.
Но он все не уходил.
Ждал чего-то?
Неужели ответа?
Распрямилась, выдохнула.
— С половиной совместно нажитого имущества и самоуважением, — а как же, да я просто дышать с ним рядом не могу теперь — воняет пропадиной.
Ромка засмеялся очень неприятно:
— Не думай, что все будет для тебя легко и просто. Ты даже не представляешь, насколько ты не права.
Что же, я постараюсь быть готовой к сюрпризам, которые перепадут мне от родственников.
Неожиданно, но первый прилетел оттуда, откуда не ждали.
Меня после утренней планерки пригласил к себе начальник отдела.
И с порога, едва закрыв дверь, ошарашил:
— Ну что же, Арина Егоровна, вы теперь, как обманутая женщина, непременно должны мужу отомстить.
Это что это?
— Что вы имеете в виду, Александр Васильевич? — я же вежливая и воспитанная.
До сих пор была.
Шеф устроился за столом и улыбнулся во всю ширь своих новых виниров:
— Ну как же, он вам изменил, а значит, вы как минимум должны отплатить ему той же монетой. А потом пусть он дальше страдает, просит прощение, искупает вину и старается вернуть ваше расположение.
О, какой интересный сценарий. Не из собственного ли опыта?
Но личную жизнь я не планировала обсуждать на работе ни с кем, а тем более с начальством.
Поэтому надо конкретизировать, чтоб отстал:
— Это, конечно, не ваше дело, но мы разводимся.
Езус-Мария, точь-в-точь Ромкино выражение лица вчерашнее.
— Какие глупости, Арина Егоровна. Разведёнкой быть женщине невместно. Брак для женщины — святое. Вы — хранительница очага и обязательно должны это понимать, — и смотрит так снисходительно, выжидающе и чуточку покровительственно.
Злит.
— А для мужчины, значит, нет, не святое?
Это сюр какой-то, вот честно.
Вероятно, для наглядной иллюстрации абсурдности ситуации, шеф закурил свою паро-соску.