Ну, можно же и сейчас воспользоваться случаем.
— Ох, Ариша, жизнь идет и Слава Богу. Живы — уже хорошо. Были сегодня с Ксеней в Новгороде, она меня катает теперь. Экспертизу привозили нам из Пскова, да и по мелочи всякого накопилось. За учениками приглядеть, опять же. Но это все пустое. Милая, ты когда на Валдай подъехать сможешь?
О-ля-ля!
Это что еще за новости?
— Вот сейчас внезапно, но могу и в эти выходные. А что случилось?
Наталья Захаровна тяжело вздыхает:
— Да Даник наш перевод получил. В Уфу. Так что съезжают твои квартиранты, Ариша. Улетают мои внуки, да увозят деток. Вот помру скоро, так и не свидимся больше.
— Не печальтесь, Уфа — не Куба, можно и слетать будет, да хоть на поезде прокатиться. История с переводом, конечно, печальная, но я приеду тогда дом закрыть, что ли. Вряд ли кто еще найдется, готовый там пожить.
Баба Наташа смеется старческим дребезжащим смехом.
Тоже вспомнила, как на Кубе служил когда-то давно, до развала Союза, ее старший сын, отец Даника. Мы от него в детстве много интересного про Фиделя и тамошний коммунизм слышали.
А потом неожиданно предлагает:
— Да пожить пока и я могу, но ты бы все же приехала.
— Хорошо, буду у вас в субботу к обеду, — если Вселенная так намекает, то лучше не затягивать, пока ничего более увесистого не прилетело.
— Вот и славненько. Заодно и расскажешь мне, с кем это вас сегодня Сашка по Кремлю выгуливал. Леруша-то как выросла, эх, жаль, не застала Нинка такую красавицу. И парень достойный.
— Обязательно, баб Наташа, до встречи.
А потом, отложив телефон, глядя в окно и поглаживая Его Пушистое Величество, я задумалась: а готова ли ты, Арина, всю оставшуюся жизнь быть для всех вокруг престарелой матроной, которая неожиданно удачно отхватила себе достойного юношу?
И думы эти были полны горечи и досады.
Лера домой прискакала поздно, метнулась в душ и упала спать, бросив только:
— Завтра обязательно обсудим сегодняшний вечер.
Да что уж тут обсуждать: провал, фиаско, позор и падение нравов.
Стыдоба.
Когда укладывалась спать, обнаружила в телефоне, что звонил Глеб.
Три раза.
Сначала замерла и обрадовалась, а потом ужасно расстроилась, потому что, ну, ясно же, этот чудесный юноша — герой не моего романа, а скорее какой-нибудь ровесницы моей дочери.
Сны были сплошь с заваливающимся за горизонт возрастным цензом.
Не выспалась.
Встала злая и несчастная.
Утром два звонка сбросила, смс и сообщения в мессенджерах читать не стала.
Но заблокировать рука не поднялась.
Вот такую, нервную и с лихорадочно горящими глазами, на кухне меня нашла дочь:
— Ну, что твой шикарный рыцарь? Звонит? Пишет?
Вздохнула прямо как Наталья Захаровна:
— Не спрашивай. И звонит, и пишет.
— И что? — Лера даже отвлеклась от священнодействия с туркой у плиты.
— И ничего. Не беру трубку, сообщения не читаю, — грустно сказала правду.
— Мать, ты чего? — такого удивления Валерия Романовна давненько нам не демонстрировала.
Аж рот открыла.
— Ох, милая, ты же понимаешь, что слишком он молод. Ну, или я слишком стара.
— Брось это, — решительно снимая с огня чуть не сбежавший кофе, заявила дочь. — Глупости про возраст придумали скучные, старые и страшные. А ты умна, молода и прекрасна. Вам вместе интересно, весело, приятно? Вот и отлично. Ты, мам, очень ему нравишься. Сильно-сильно.
Зажмуриваюсь от накативших воспоминаний и запиваю образовавшиеся во рту слюни кипятком.
Может быть, есть что-то в этих словах? Или мне так хочется, чтобы было? Чтобы позволить себе? Просто представить, что то безумие повторится…
Лера смотрит очень внимательно на мое разрумянившееся лицо:
— Тебе кто-то что-то сказал?
Неопределенно пожимаю плечами.
— Почему ты?
— Мам, алло! Сколько можно обращать внимание на мнение тех, кого не спрашивали? Почему какие-то ханжи или старые бабки будут решать, быть ли тебе счастливой?
Как же в точку.
Зрит ребенок в корень.
И моих страхов, и общественной реакции. Да.
Не по летам мудрая Валерия Романовна тяжело вздыхает:
— Если тебе все равно, кого слушать, послушай вот меня. А я тебе скажу. Сейчас будет больно. Мам, папа на тебя никогда так не смотрел, как Глеб.
Прихватив свою чашку, дочь удаляется готовиться к экзамену, а я остаюсь в сомнениях метаться по кухне.
Так ли правы те, кто всю жизнь говорил мне, что мужчина должен быть ровесником или старше?
А действительно ли я так хороша, как он мне расписывал или ему просто захотелось разнообразия?
Или, может, это был какой-нибудь дружеский спор дурацкий?
Не выдерживаю этих глупых, сопливых терзаний и варю себе кофе. Давление с утра было нормальным. Одна порция погоды не сделает тем более я выспалась.
Устраиваюсь с чашкой на подоконнике. Вдыхаю аромат в надежде, что он слегка просветлит мозги.
Телефон, оставленный на столе, вибрирует входящим сообщением.
Глеб ДТП: «Ари, малышка, еще день такого игнора и я тебя найду, и накажу. Но тебе понравится. Обещаю, милая»
В душе (и теле) всколыхнулись волной воспоминания. Стало жарко и тревожно.
Вспомнила подходящее слово из классики: маятно.
Спрыгнула с подоконника и замерла, глядя в окно.
Могу ли я позволить себе попробовать, какова она на вкус, эта обжигающая страсть?
И хочу ли?
Рискну?
Посмею?
Глава 42
Авангард и полный сюр
'Ах, какая женщина,
Мне б такую…'
Группа «Фристайл»
Уговоры и увещевания о необходимости писать новый роман на меня не действовали, и я продолжала тупить в монитор на фотосессии Вивьен Вествуд с супругом.
А когда осознала, что пью уже третью чашку кофе, стало совершенно очевидно: здесь я сегодня поработать не смогу — не идет ничего в голову, все время меня сносит в воспоминания, и накрывают сменяющиеся чередой то восторг, то стыд.
Выбегала перекусить Лера, укоризненно покачала головой, убрала турку подальше и повыше, знает, что мне лень лезть на табуретку.
Заботится.
Спасение пришло, откуда не ждали.
— Мам, а ты сильно сейчас и сегодня занята? — уточнил Котик, лопая свой спорт-обед.
Начало радовало.
— Что ты хотел, сын мой?
— А помнишь, ты говорила, что можешь посмотреть, как я играю?
Было что-то такое, еще в Питере, кажется, обсуждали.
Согласно киваю:
— Я могу тебя свозить. Самое главное, скажи: чего ты ожидаешь от моего посещения?
— Ну, у нас отборочные на субботу, на игру, а я что-то нервничаю. Раньше, когда ты приходила, было как-то спокойнее, — смешно засопел мой мальчик-зайчик.
Надо же, интересные вещи человек готов признать.
— Хорошо, милый, я с удовольствием. На что мне обратить внимание?
Сын неожиданно хихикает:
— Есть у нас играющие тренеры, вот на них можно.
— Костя! — я не нахожу, что еще сказать, и чувствую, как снова краснею.
Ужасно.
— Ты у нас красотка, а они ничего так. Хоть один-то, может, подойдет?
Довольный и задорно ржущий Котик удаляется собираться.
А я понимаю, что не уточнила — в каком местном клубе трудится Глеб.
Ой-ой-ой.
Чтобы жизнь не казалась мне пресной и скучной, за пару кварталов до стадиона у меня на всю машину телефон запел: «Как молоды мы были…».
Судя по мелодии, это кто-то из школьных друзей или студенческих.
Тыкаю на громкую связь:
— Ариша, милая, ну нельзя же так. Не звонишь, не пишешь уж сколько времени. Ставь чайник, буду через пятнадцать минут.
Обалдеть!
— Игорь, здравствуй. Мне все это странно слышать. Мы с тобой расстались. Давно. Все.
— Ох, Русалочка, ты моя упрямая. Все упираешься. Я же сказал, что все это глупости. У нас с тобой план, помнишь? Сначала свадьба, потом переезд. Кстати, может не квартиру купить, а дом? Как думаешь?