— Ари, малышка, можешь сердиться сколько угодно, я все равно найду способ вымолить прощение, — хмыкнул в мое хмурое, недовольно скривившееся лицо.
Вздрогнула, представив, как именно он будет это делать.
Порозовела.
А Глеб тихо засмеялся на ухо.
До машины добрались быстро, но тут ждал очередной сюрприз: моя крошка была подперта байком Глеба.
— Чтобы не сбежала, — просто пояснил этот невозможный человек.
— Знаешь, как я сначала обрадовался? Подумал, что скучала, нашла, приехала… Мечта же. А когда Костю на поле увидел и тебя на трибуне, то мой хрустальный мир разбился вдребезги… И тебе придется мне это разочарование как-то компенсировать, милая, — последнее провокационное требование он проурчал мне в затылок, прижимая к себе крепко. Так, что не обратить внимание на его воодушевление от моего присутствия рядом я просто не могла.
Многое в моей жизни за последние полгода изменилось, были моменты, которые поразили, что-то разозлило, а некоторые вещи случились впервые. Например, путешествовать в составе кортежа до сих пор мне как-то не приходилось.
Два мотоциклиста неотступно сопровождали нашу скромную машинку от стадиона до самого дома, нагло подрезая пытавшийся встроиться в поток за нами транспорт.
Припарковавшись у подъезда, я отправила сына с вещами домой и пошла высказать смутьянам все, что накопилось у меня за этот не слишком простой и достаточно нервный день.
Кто попался под руку, тот и получит.
— Я, конечно, все понимаю, — ничему-то меня жизнь не учит, все еще издалека начинаю. И вежливо.
А зря.
Глеб сгреб меня в охапку и начал целовать так, как будто кругом была непроглядная тьма, а мы находились по меньшей мере в спальне. Под одеялом и голые.
— Харэ, прекращайте этот разврат, я же не железный, — прозвучало громом с небес в самый сладкий момент, когда этот совершенно невозможный мужчина стал не просто обнимать меня, но и полез под топ и лифчик горячей шершавой ладонью.
Вздрогнула и замерла, а Глеб рявкнул над моей головой так, что пригнулись даже коты на деревьях у соседнего дома:
— Нах* свалил, Кир!
Наваждение схлынуло, и я рассмеялась, пряча лицо у своего внезапного рыцаря на груди.
— Прости, медовая, не удержался. Такая ты манящая, сладкая, огненная, как сам ад, моя малышка, — зашептал он в губы, обдавая меня горячим дыханием, от которого по всей спине табунами неслись мурашки.
— Так, с развратом пора и впрямь заканчивать, — освободилась из сильных, жадных рук, отступила в сторону, но напрасно.
Резкий выброс загребущей лапы и я тут же притянута назад, к мощному напряженному телу:
— Не беги, не провоцируй, Ари.
Какие откровения.
Так я, значит, добыча? Трофей? Приз? Игрушка?
А не пойдете ли вы, юноша, на фиг с такими охотничьими заморочками? Сдалось мне это все?
Встряхнулась, собралась.
Вдохнула-выдохнула.
— Стара я уже для этих развлечений. Поищи себе добычу в своей возрастной категории. Рискнете отыграться на Косте — пожалеете, — мрачно напророчила и, рывком освободившись, из ставших удушающими объятий, быстро направилась в дом.
— Ари!
— Капризуля! — неслось вслед.
Но мне было плевать.
К черту.
Получила новый опыт? Впечатлилась? Довольно.
Еще не хватало стать игрушкой жаждущего развлечений молодого охотника за адреналином и яркими впечатлениями.
Я у себя одна, и мой разум мне более чем дорог.
К тому же у меня дети.
Глава 44
Дела семейные
'Наконец я возвратился, город детства, как живешь?
У реки на том же месте ты меня, как прежде, ждешь…'
Игорь Николаев «Старая мельница»
— Мам, а ты не слишком? — спросил меня сын, стоило мне, пышущей негодованием, ввалиться домой.
— Слишком что?
— Ну, отшила их?
— Я? Отшила? Их? Милый, поясни…
— Ну, даже с балкона было видно, что тренеры мои оба уж сильно были в тебе, как это, заинтересованы. Глеб Максимович так и вовсе из рук не выпускал, а Кирилл Андреевич был совсем не против его сменить. Ты мне скажи, когда их так впечатлить-то успела?
— Мал ты еще, Котик, для таких откровений — пробурчала Лера, выползая из комнаты.
— Дети, не ссорьтесь. Пойдемте лучше чаю попьем, — попросила, потому что откровенно нуждалась в передышке.
Удивительно согласные и послушные отпрыски удалились накрывать на стол.
Вздохнула, выдохнула.
Нет, все правильно.
Весь этот сладкий и острый экстрим не для тебя, Арина. Пора бы уже к сорока с лишком годам понять — сиди, пиши свои романы, расти детей и будет тебе счастье. Молодые парни противопоказаны для твоей нервной системы.
Все самые важные люди со мной, поэтому в телефоне можно воткнуть «авиа-режим», а дверь закрыть поплотнее.
Чай с детьми удался: обсудили срочное и важное да понастроили планов на ближайшее время.
У Леры вот-вот уже скоро последний рубеж, у Кости завтра выходной. А в субботу важная игра. Я же хотела метнуться на Валдай:
— Драгоценные мои детишечки, как лучше сделать — в субботу к Косте на игру, а в воскресенье на Валдай? Или с утра субботы на историческую родину махнуть?
— Если ты не планируешь прощать моих затупивших тренеров вот-прям-щас, то давай, ты на игру не пойдешь? Они же тебя просто так не выпустят, пристанут — не отвяжешься. Двигай лучше быстрее по своим делам, раньше начнешь и все такое.
Лера согласно кивала.
На том и порешили.
Всю пятницу я работала ударными темпами, судорожно наверстывая все, что я прогуляла в среду и четверг. Выходные из-за поездки на Валдай вылетали в трубу, так что хотелось бы хоть какого-то запаса.
Злость, обида, разочарование и негодование после вчерашней «сцены у фонтана» перли из меня, трансформируясь в полные драматизма эпизоды аж в трех романах.
А что?
Отсыплем страданий всем, почему я одна должна мучиться?
Лера, практически не поднимая головы, учила, изредка болтая по видеосвязи с двумя новыми подружками, с которыми вместе поступала.
Кот валялся у себя на полу, стянув мой коврик для йоги (которой я так и не занялась, иногда делая растяжку) в обнимку с Тигрой Вторым, и слушал аудио-версии программных произведений по литературе.
Мы слегка обалдели, и Лера у брата осторожно поинтересовалась с порога:
— Кот, ты в порядке? Нормально себя чувствуешь?
С первого раза он нас не услышал, пришлось заходить и тихо стучать по наушнику (и лбу).
— А? Что? Уже? — подскочил и заозирался ребенок.
— Костя, все ли с тобой хорошо? — повторила я вопрос.
Сын посмотрел снисходительно:
— Мам, я «Ревизора» слушаю. Потом «Ромео и Джульетту» буду. Я в порядке, только занят. Идите, чаю, что ли, попейте, раз вам скучно.
Шик!
Настоящий мужик растет: я занят, меня не тронь, а тебе, женщина, как всегда, нечего делать? Иди займи себя своими глупостями.
Да, Роман Николаевич хоть ничего особого для воспитания сына не предпринимал, но своим примером ребенка все же попортил, гад.
Посланные, мы смиренно удалились и только иногда с тревогой заглядывали в чуть приоткрытую дверь.
Часов в семь вечера Лера, хитро улыбаясь, пришла ко мне в творческий уголок на балконе:
— Норм с ним все. Сейчас крушит монстров в какой-то очередной компьютерной игрушке.
— Раз в ход пошли монстры, значит, и впрямь все в порядке. И он достаточно просветился и самообразовался, — тяжело вздохнула, но обязательную беседу с сыном пока решила не проводить.
Так, может, уточню, если к слову придется, с чего такое рвение к учебе? Просто голова сейчас совсем другим занята.
Совсем.
Целый день мы сидели дома.
И, как выяснилось совершенно случайно, точно в осажденной крепости.
Во дворе у подъезда, сменяя друг друга, дежурили два весьма узнаваемых байка.