— Это мой супер спорт. Для гонок, — пояснил Глеб, когда выкатывал его из местного обширного гаража.
А пока укутывал меня в свою кожаную куртку и застегивал шлем, продолжил:
— Здесь трасса для гонок рядом. Ребята, когда базу купили, сразу сделали. Прокачу тебя, полюбопытствуешь. Не «Формула-1», конечно, но тоже ничего.
Совершенно обалдевшая, я покорно слушалась и со всем соглашалась. И вот, через десять минут стояла на одинокой трибуне и с замиранием сердца следила за тем, что вытворял на трамплинах Глеб.
А когда он все же заглушил мотор этого невероятно мощного байка четко напротив меня, смогла выдавить из себя лишь:
— Скажи, что ты с этим завязал?
Стянувший со своей светлой головы антрацитово-черный шлем с ало-золотыми лепестками пламени, Глеб хитро на меня взглянул и довольно заметил:
— Переживала? Это так — баловство. Я тут давно не выступаю.
И улыбнувшись тому, как я облегченно выдохнула, добавил:
— Я теперь на кольце гоняюсь.
И кивнул в сторону бездорожья за своей спиной.
Панику мою унимали долго.
Здесь же. На трибуне.
А когда взмокшие, разгоряченные, с безумно блестящими глазами и сбившимся дыханием сидели в обнимку, накрывшись моим пледом, Глеб чуть слышно прошептал в макушку:
— Раньше никогда не боялся, выезжая на трек.
— А сейчас что изменилось? — так же тихо спросила.
Сначала решила, что не ответит, что полезла, куда не следует, но вот твердая рука приподняла мое лицо за подбородок, а яркие голубые глаза взглянули в заплаканные мои:
— Теперь есть что терять. Есть же?
Дыхание перехватило, слезы вновь закипели в глазах. Поэтому я лишь зажмурилась сильно-сильно, прячась от этого пронзительного и такого вопрошающего взгляда.
И судорожно кивнула.
Есть.
На базу мы возвращались в тишине.
В ней же, закутавшись точно в пуховое одеяло, укравшее все звуки, добрались до нашего домика.
И быстрый душ был таким же: полным молчаливой заботы и тихой нежности.
А дальше?
Не заметила, как уснула под ласковые поглаживания и редкие горячие выдохи в висок, ухо или волосы.
И сны мои были полны ею же.
Тишиной.
[1] Банковская карта с особыми привилегиями, выдается при определенном уровне ежемесячных поступлений средств.
Глава 56
Воскресные сюрпризы
'Мне тебя сравнить бы надо с первою красавицей,
Что своим весёлым взглядом к сердцу прикасается,
Что походкой лёгкою подошла нежданная —
Самая далёкая, самая желанная…'
Алексей Фатьянов «Три года ты мне снилась»
Никогда я еще не просыпалась так.
Никогда я еще не просыпалась с ним.
И вряд ли произойдёт в моей жизни что-то более впечатляющее и эмоционально насыщенное.
Как же плоско и скудно звучали все мои: «она проснулась от его нежных и ласковых поцелуев», «он невесомыми прикосновениями будил свою спящую прелесть», «сладкие и трепетные утренние нежности принесли мир и покой душе»…
Езус-Мария! Это же вообще ни о чем.
Ни про что.
Не отражает даже ни доли процента действительности.
Мой тихий сон не был нарушен, лишь слегка потревожен горячим выдохом между лопаток. Потом легким поцелуем в основание шеи, затем прикосновением сильных рук к талии с двух сторон.
А потом я проснулась, ощущая, как Глеб, неумолимый и обжигающий, погружается в меня. Медленно, но неотвратимо.
Мой громкий выдох, скорее даже стон, ознаменовал полное слияние. И только я начала судорожно что-то предполагать об адекватной реакции на бесподобное пробуждение, как в шею сзади тихонько пророкотали:
— Расслабься, медовая. Позволь сделать твое утро таким же сладким, каким оказалось мое…
Да уж, утро мое он «сделал», без сомнений.
Вдруг обнаружилось, что это так приятно: доверять, получать и принимать. Ласки, нежность, заботу — все принимать. И наслаждаться. Не думать: как и чем ответить, достаточно ли хорошо я выгляжу, не слишком ли откровенна такая поза, не оглох ли он…
Опыт оказался более чем впечатляющий.
А когда я пришла в себя и начала воспринимать окружающую действительность, то оказалась сражена той нежностью, что сияла в этом невероятном и пронзительном голубом взоре:
— С добрым утром, любимая.
А голос куда-то пропал.
Зато откуда ни возьмись пробудились инстинкты: обхватила Глеба за шею, притянула к себе ближе, запустила пальцы в растрепанные пряди на затылке и начала зацеловывать это фантастически прекрасное, на мой взгляд, лицо.
Молча.
Покрывшись холодными мурашками ужаса с головы до пят, от осознания того, что я могла никогда-никогда его не встретить. Могла задавить, могла отказаться выпить с ним кофе.
Я-то себя знаю, та еще дура. Ведь могла же.
— Хорошая моя, что? — паника заразна.
— Могла же никогда… никогда, — выдохнула с трудом. Просто ни язык не поворачивался, ни рот не открывался озвучить такие ужасы. Яркие и весьма впечатляющие той безнадежностью, которой от этих мыслей повеяло.
Скрип зубов, глубокий и страстный поцелуй, намекающий, что доза сладкого с утра была маловата, и уверенное глаза в глаза:
— Нет, малышка. Нет. Не думай о плохом. Мы были предназначены друг другу давным-давно. Вселенная вращалась, чтобы мы встретились.
А я хихикнула.
Извращалась.
Да уж, Вселенная порядком извращалась для этого.
Вот, после такого и уверуешь в Высший Разум, да.
Сладкого мне, конечно, перепало еще. В душе.
А потом мы выбрались в люди.
— Здоров же ты дрыхнуть, Ветер, — приветствовал нас Алекс, наливая кофе и приглашая присоединиться к его посиделкам за барной стойкой маленького ресторанчика, куда Глеб привел меня на завтрак.
Лишь только устроив меня со всеми удобствами на высоком стуле и придвинув креманки с джемом, сметаной и медом, а также положив на тарелку блинов и сварив кофе, мой невозможный мужчина снизошел до приятеля:
— Не завидуй. Будет и на твоей улице праздник, когда встретишь ту, рядом с которой сможешь позволить себе заснуть.
Неслышно подкравшийся второй братец хихикнул:
— Это ты так намекаешь, что все, старость пришла, и тебе пора в утиль?
— Идиоты, — хмыкнул Глеб, усаживаясь рядом. — Ари, не обращай внимания. Иногда программа сбивается, и правильные мальчики из хороших семей вырастают в…
— Сюрприз, — вздохнула, потому как Кот мой тоже мог того, переродиться.
Если его упустить, вполне мог. А так как я с ним прилично уже успела накосячить, то тревожилась обоснованно.
Глеб посмотрел внимательно на меня, проследил за тем, куда был устремлен мой печальный взор и, склонившись к уху, добавил:
— Коту это не грозит. У него есть вы с Валерией. И я, если позволишь.
Езус-Мария, а я то думала, что давно разучилась так краснеть. С головы до пят пламенея. Кошмар.
— М-м-м, как же ты хороша, девочка моя, — проурчало в висок и с тяжелым вздохом отстранилось это ходячее искушение.
— Мы лишние на этом празднике жизни, Лекс, слышь? — пафосно провозгласил младший владелец здешнего уютного всего.
Алекс пожал плечами:
— Когда-то это должно было случиться. Даже самые стойкие из нас, бывает, пропадают. Выходить обратно планируем часа через два. Не скучайте.
Честно скажу, поскучать не удалось.
Поэтому, когда мы прибыли сначала к дому на такси, а потом на машине к спорткомплексу, встречать Костю, я продолжала тихо, но постоянно улыбаться.
Как дурочка, да. Но счастливая.
Вывалившийся из автобуса сын вместо приветствия меня озадачил:
— Мам, когда со сборов уезжали, отец примчал. Хотел повидаться, типа.
— С чего это вдруг? — я так э-э-э изумилась, что даже не смогла это скрыть.