Кроме открыток, посвященных серии, закладок, календариков и блокнотов народ запасся книгами. И все это добро я с удовольствием подписывала, понимая, что серия «Под крылом дракона. (Не)мамины советы» удалась.
Получилось ярко, со смыслом и легко для освоения.
В целом — отлично.
Именно поэтому я охре… обалдела, когда увидела на столе перед собой не детский ужастик, а открытку с изображением романа «Измена. Кто я без тебя?».
Вздрогнула и подняла глаза.
У стола опираясь на него всем телом, стоял Глеб.
Бледный, осунувшийся, с синяками под глазами и едва начавшими отрастать волосами.
Не может быть.
Сердце сдавило так, что думала — остановится.
С трудом вздохнула.
А он наклонился ко мне и негромко сказал:
— Ответ в конце верный. «Никто и ничто». Ты знаешь.
Пульс бухал в ушах, в глазах темнело, дышать было почти невозможно. Я с трудом вспомнила, что этой фразой роман завершился.
Показалось, что я проваливаюсь в темноту, но меня очень удачно взбодрили, фыркнув в лицо водой.
— Дыши, любимая. Все понимаю, не заслужил, не защитил, допустил. Недостоин. Принимаю твой выбор, даже если он такой, — кивает мне за спину.
Оборачиваюсь.
Взъерошенный и какой-то потрепанный Алексей криво ухмыляется:
— Такой вот сюрприз.
Но Глебу плевать, он смотрит мне в глаза и продолжает:
— Но даже если так, я буду рядом. Всегда. Моя медовая девочка из снов будет счастлива. Пусть и не со мной, но будет обязательно.
Глава 78
«Хочется долго с тобой говорить…»
'Не смотри на часы, наше время еще не вышло.
А в саду расцветают вишни, утром влажные от росы.
Отпусти все слова, без обиды и сожалений,
Гладью вышитые олени, нарисованная Москва…'
Павел Жагун «Не смотри на часы»
Так, Арина, соберись, не пришла еще пора явить миру свой характер и претензии.
— Вот кресло, вода. Так как ты мне два месяца уже должен разговор, то тебе придётся подождать. Если, конечно, у тебя есть на это время, и молодая жена не караулит под дверью. Здесь детская аудитория и не место для скандала.
Кирилл Андреевич появляется из-за спины Алексея внезапно:
— Арина Егоровна, все время Глеба, сколько там его осталось, — ваше!
Вот как после такого спокойно сидеть подписывать книги и прочую полиграфию?
Три хмурых мужика за спиной тоже не особенно вдохновляли, ни меня ни читателей. Но молодежь нынче довольно борзая, и если они пришли за автографом, они его получат, а один из дерзких юношей, подойдя с книгой «Не бойся мёртвых. Кладбищенский квест», ухмыляясь, уточнил:
— А об этом тоже будет история?
Ну, я уже была настолько уставшая от всех сегодняшних эмоциональных качелей, что просто даже мудрить не стала:
— Как раз к вашему двадцатиоднолетию напишу. Что-нибудь из ромэро.
Кир заржал, Алексей усмехнулся, юный наглец покраснел, а Глеб, бледный и слегка в испарине, едва улыбался краешком губ:
— Ты всё-таки это сделала, да, Медовая?
Рыдать хотелось нестерпимо. Останавливали только не подходящие: макияж, компания и место.
Глубоко вдохнула, а когда тихо и медленно выдыхала, услышала такое знакомое, хриплое:
— Подожди чуть-чуть, милая, и у тебя будет возможность от души поплакать, обещаю.
Скрипнула зубами:
— А, то есть история предполагает слезоразлив?
Вот когда Кирилл Андреевич поймет, что не нужно лезть, куда не просят?
— Ой, Арина Егоровна, эта история предполагает ещё одну пустую, блондинистую пробитую голову, но это уж, как пойдёт.
— В смысле, как пойдёт? — что за театр абсурда шепотом в общественном месте под любопытными взглядами ребят с открытками и календариками?
Кир тихонько ржет и поясняет:
— Ну, окажется у вас под рукой воспитательная скалка там, может, сковородка или нет?
— Езус-Мария, да что за жесть у вас вечно происходит такая, душераздирающая?
— Душераздирающее, любимая, мне устроила ты, а я так, просто, слишком вежливый идиот оказался. Доверчивый, воспитанный, приличный, — от ледяной усмешки сжалось сердце и перехватило дыхание.
Вообще-то, когда по уши виноват, то так не выглядят и столько уверенности не демонстрируют.
Эх, Арина Егоровна, а придержите-ка своих тараканов, и гормоны ваши пусть чуточку подождут. Не прощу же себе, если все не выясню. Так и буду как дура в ночи и слезах гадать: а было? А что? А как?
Пусь уж сейчас выяснится все до конца.
До дна.
До пепла.
До смерти.
Чувств.
— Так, об этом и обо всём прочем мы поговорим, но явно не здесь. Вряд ли такая история станет поучительной и назидательной для столь юных почитателей, — улыбаюсь смутно знакомой девочке, вроде бы ровеснице Котика и собираюсь подписать ее экземпляр «Все побежали и я…».
Ребенок улыбается счастливо:
— Я — Зоя. Передавайте Косте привет и наилучшие пожелания. Успехов ему в новом клубе.
О-ля-ля! Это же одна из кошек, что выгуливалась вместе с моим сыном и так понравилась Лере. А Кот выбрал ее подружку, кажется, Алису.
— Обязательно передам. Спасибо, Зоя, — печально улыбаюсь, а в голове бьется: «Мы выбираем, нас выбирают. Как это часто не совпадает…»
И снова хочется плакать.
Но Леру понимаю: девочка милая, чистенькая, глазки умные, боевой раскраски нет, одета цивильно, воспитанная. Но мой сы́ночка всегда наглых стерв размалеванных выбирал, и Олечка его папеньки наукой для него не стала. А жаль.
Наконец-то зал пустеет, и подписывая открытки и афишу для самой библиотеки, я определяюсь:
— Алексей, прости. Получается так, что и сегодня мы тоже поужинать не сможем.
Тихий смешок слева над ухом, горячие руки на плечах. И гневное сопение справа.
— Арина, ты же помнишь, что я говорил. Ты — женщина, которую и подождать не грех.
— О, вы бы не рассчитывали особо. Тут ожидать можно до скончания времён. Занята́эта женщина, абсолютно точно занята́.
— Ох, Кирилл Андреевич, куда же вы все лезете-то? — ну сил никаких нет, правда.
Этот нахал ржет:
— Ну, должен же я освободить свою будущую тёщу от назойливого, неподходящего поклонника?
— Ах, как занятно, но что-то дочь моя любимая ничего мне на эту тему не говорила, — улыбаюсь коварно и очень довольно.
Эта прекрасная деточка еще даст им всем прикурить. Прямо чувствую, как ее там, в тепле, отпустили страдания. И когда моя крошка вернется, то для них троих Новгород, определенно, станет тесен.
Хорошо, наверное, что мы переехали, да?
Бывший (а возможно, и будущий) тренер Кота ухмыляется довольно:
— Так это сюрприз и будет!
— Эх, Кирилл Андреевич, Кирилл Андреевич, ничему-то вас жизнь не учит. Валерия Романовна — девушка, которая на любой ваш сюрприз может вам так «утешительно» ответить, что вы вновь будете ловить ее и ждать с цветами. Но дождётесь только нас с Костей.
Тем более, Китай там еще где-то планировался же?
Очередной Лерочкин сюрприз, похоже.
Вот, что-то мне не смешно как-то.
Распрощавшись с принимающей стороной и договорившись с Алексеем утром выпить кофе перед встречей в Доме Молодежи и автограф-сессией, вышли на укрытую уже ранними осенними сумерками улицу.
— Садитесь. Говорите адрес, Арина Егоровна, Глеб не так чтобы подходящая компания для прогулок. Из интенсивной терапии выпустили со скандалом, — распахивая перед нами двери своего черного монстра, пробурчал Кирилл Андреевич.
Устроившись в салоне, уточнила:
— Так, может, надо вернуть обратно — долечиться? По дороге обсудим основное, да и пусть выздоравливает со спокойным сердцем?
Водворившийся за руль Кир заржал, а я, не успев мявкнуть, оказалась прижата к такой знакомой, снящейся во снах, горячей, нервно вздымающейся груди и спелената родными, сильными руками. Крепко-крепко.